— Потрясающе, — промолвил Эстебан вслух. — Просто потрясающе.
То же самое собиралась сказать ему и Джасмин. Но тут Эстебан шагнул к ней, и она заметила в его руках обтянутый черным бархатом футляр, который тут же узнала.
— Значит, ты их все-таки забрал, — прошептала Джасмин, снова нервно теребя бретельку платья.
— Фамильные драгоценности? — Губы его дернулись. — Как видишь.
Одним движением пальца Эстебан приподнял крышку и дал ей несколько секунд полюбоваться на платиновые украшения со сверкающими сапфирами в россыпи искрящихся бриллиантов. Когда Джасмин увидела их впервые, у нее дух захватило от подобной красоты. Но это было до того, как его сестра презрительно обронила: «Ах, Эстебан подарил тебе это старье? Маме эти украшения никогда не нравились. Впрочем, боюсь, они несколько не в вашем стиле».
А теперь длинные, чуткие пальцы снова извлекли колье из футляра.
— Повернись, — попросил Эстебан.
— Я… — Молодой женщине отчаянно не хотелось прикасаться к этим вещицам.
— Я же тебе их вернула. Мне они не нужны!
— Мы договорились дать друг другу еще шанс, помнишь? — ответил Эстебан. — Так давай дадим шанс и этим блестящим камешкам. Сапфиры изумительно подойдут к твоему чудесному бирюзовому платью.
Здесь Эстебан ни, словом не погрешил против истины. Но… Джасмин опасливо заглянула в глаза мужа — ощущение было такое, словно она тонет в бездонной, темной пучине неизбывной нежности. Пожалуйста, давай лучше отправимся в постель, сказал ее ответный взгляд. В постели с тобой я чувствую себя в безопасности…
— Тебе не кажется, что, если я надену драгоценности, твоя семья воспримет это как пощечину? М-может, лучше прибережем их для другого раза?
— Зачем ждать другого раза? — невозмутимо пожал плечами Эстебан. — Ты моя ослепительно прекрасная жена. Я дарю тебе эти ослепительно прекрасные украшения, и я — я, а не моя семья! — хочу видеть их на тебе. Так что повернись.
Джасмин послушно повернулась спиной. Колье легло ей на грудь, чуть холодя кожу и ласково обнимая шею, — точно для нее предназначенное.
— Мы с тобою начали все сначала, того же я хочу и от других, querida, — глубоким, грудным голосом произнес Эстебан, и в следующее мгновение она ощутила прикосновение теплых губ к своей шее.
Затем он ласково повернул жену к себе и с легким щелчком застегнул браслет на хрупком запястье. Потом осторожно извлек из ее ушей золотые «гвоздики». Вряд ли на свете отыскался бы второй такой мужчина, способный осторожно вдеть в уши тяжелые серьги-подвески с сапфирами и бриллиантами, совершенно не причинив боли.