Так было впервые признано на людях, что младенец Кэддлсов, который при рождении не тянул и семи фунтов, еще сделает честь своим родителям. Вскоре стало ясно, что он не только сделает им честь, но и прославит их. А еще через месяц слава стала такой громкой, что при скромном положении четы Кэддлс это выглядело даже неприлично.
Мясник взвешивал младенца Кэддлсов одиннадцать раз. Человек неречистый, он скоро исчерпал весь свой запас слов. В первый раз он сказал: "Вот это парень!"; во второй - "Вот так штука!"; в третий - "Ну, знаете!" - а потом уже только, многозначительно свистнув, скреб в затылке и недоверчиво поглядывал на свои всегда верные весы. Вся деревня ходила смотреть на "большущего парня" - так его прозвали единодушно, - и все говорили: "Да он настоящий великан!" И все диву давались: да где не это видано?! А мисс Флетчер категорически заявила, что она-то сроду ничего подобного не видала - и это была чистая правда.
После третьего взвешивания Кэддлсов посетила леди Уондершут - гроза всей деревни, и через очки так уставилась на необыкновенного ребенка, что он разревелся.
- Ребенок необычайно крупный, - громко и нравоучительно сообщила она матери. - За ним и ухаживать надо не так, как за другими детьми. Разумеется, он не будет и дальше расти так же быстро, раз его кормят из бутылочки, но наш долг - позаботиться о нем. Я пришлю вам еще немного бумазеи.
Приходил и доктор, старательно измерял ребенка рулеткой и заносил цифры в свою книжечку, а старик Дрифтхассок, фермер из-под Верхнего Мардена, нарочно затащил к Кэддлсам заезжего торговца удобрениями взглянуть на младенца, уговорил его ради этого дать добрых две мили крюку. Приезжий трижды переспрашивал, сколько мальчику лет, и в конце концов заявил: "Лопни мои глаза!" Почему и как они должны были лопнуть - осталось невыясненным, вероятно, от одного вида такого огромного младенца. Он сказал еще, что такого ребенка надо бы отправить на какую-нибудь ребячью выставку. А детишки со всей округи, когда не были заняты в школе, толпами сходились к домику Кэддлсов и хором умоляли:
- Можно нам поглядеть на вашего маленького, мэм? Мы только на минуточку, только одним глазком!
И так каждый день, без передышки, пока миссис Кэддлс не положила этому конец. Гости разглядывали младенца, охали и ахали; при этом неизменно появлялась и миссис Скилетт, становилась в сторонке, скрестив на груди тощие узловатые руки с острыми локтями, морщила огромный нос и многозначительно улыбалась.
- Старая карга даже стала как-то благообразнее, - заметила леди Уондершут. - Впрочем, мне очень жаль, что она вернулась в нашу деревню.