Но разорение Бэрнетов «Международной компанией» портило всю картину, и, что замечательно, эта маленькая трагедия ни на мгновение не казалась леди Харман исключительным случаем в честной деятельности огромной фирмы. Она упорно представлялась ей как оборотная сторона медали.
Выходило так, словно она все время в душе сомневалась… Она не спала по ночам, убеждая себя, что случай с Бэрнетами был единственным печальным недосмотром, что стоит только сказать об этом сэру Айзеку, и он сразу все возместит…
И все же она ничего не сказала сэру Айзеку.
Но однажды утром, когда эти сомнения еще не улеглись в ее душе, сэр Айзек объявил, что он едет в Брайтон, а оттуда на автомобиле по побережью до Портсмута, где его сейчас не ожидают, чтобы посмотреть, как работает аппарат фирмы. Дома он, против обыкновения, ночевать не будет.
— Ты думаешь открыть новые филиалы, Айзек?
— Может быть, и открою в Арунделе, там посмотрим.
— Айзек… — Она помолчала, подыскивая слова. — Наверное, в Арунделе есть пекарни.
— Я ими займусь.
— Если ты откроешь там филиал… ведь тогда старым пекарням плохо придется?
— Это уж их забота, — сказал сэр Айзек.
— Разве это справедливо?
— Прогресс есть прогресс, Элли.
— По-моему, это несправедливо… Разве немилосерднее было бы взять старого хозяина к себе, сделать его компаньоном или чем-нибудь в этом роде?
Сэр Айзек покачал головой.
— Мне нужна молодежь, — сказал он. — Со стариками далеко не уедешь.
— Но ведь это так несправедливо… Наверное, у некоторых из этих маленьких людей, которых ты разоришь, есть семьи.
— Что-то ты сегодня философствуешь, Элли, — сказал сэр Айзек, поднимая голову от чашки с кофе.
— Я все думала… об этих маленьких людях.
— Кто-то наговорил тебе бог весть что о моих делах, — сказал сэр Айзек и поднял указательный палец. — Если это Джорджина…
— Нет, не Джорджина, — сказала леди Харман, прекрасно понимая, однако, что нельзя сказать ему, кто.
— Невозможно вести дело так, чтобы никто не страдал, — сказал сэр Айзек. — Нет ничего легче, чем опорочить любой растущий концерн. Есть люди, которые хотели бы всякое дело ограничить максимальным оборотом наличных средств и неизменной годовой прибылью. Ты, наверно, слышала о статьях в «Лондонском льве». Хорошенькое дело! Весь этот шум из-за мелких лавочников — просто новое вымогательство. Конечно, были неприятности с официантками, и всякие там выдумки насчет нормандских яиц и прочее, но тебе, по-моему, вовсе незачем читать все, что пишут против меня, и поднимать этот разговор за завтраком. Дело есть дело, у меня не благотворительное заведение, и хороши бы мы с тобой были, если б я не руководил концерном на деловой основе… Да ведь этот тип из «Лондонского льва» приходил ко мне с двумя первыми статьями, прежде чем их пустить. Стоило мне захотеть, и я живо замял бы эту историю. Надо было только купить последнюю страницу их паршивого журнальчика. Вот чего все это стоит. Суди сама. Да что говорить! Он просто вымогатель, вот и все. Много ему дела до моих официанток, для него главное — заработать. Скажите на милость: мелкие хозяева! Знаю я их! Хороши жертвы! Да любой из них, дай ему только волю, содрал бы три шкуры со всех остальных…