Мы смеялись до упаду, но тут наш адреналин одновременно пошел на спад, когда мы снова критически осмотрели Ронни.
— Вашу мать, — начал я. — На что мы похожи! Как же это безумно!
— Вейтчи страшно разозлится на нас. Его ковру пиздец, — продолжил Дениз.
Пенмэн выглядел немного встревоженным.
— Да уж этот Ронни. Рон — настоящий псих. В тот раз в Burnt Post он таскал с собой нож. Ты никогда не знаешь, чего ожидать от чувака, который бухой или обдолбанный все время, и что он выкинет, если у него в кармане перо.
Истинная правда.
— Давайте съебывать, — предложил я. — Оставим немного денег для Вейтчи и Рона. Они могут привести себя в порядок.
Никто не выдвинул никаких сильных аргументов за то, чтобы остаться и слушать музыку. Мы вышли на улицу и поехали в Толкросс на такси. Мы очень сильно надрались, но все еще думали о том, чтобы рискнуть и попытаться попасть в клуб «Цитрус», когда в паб вошел Вейтчи. К нашему удивлению он воспринял эту выходку нормально, безусловно лучше, чем Ронни.
Вейтчи выглядел по-настоящему прибитым, и одновременно ошеломленным всей этой ситуацией.
— Я никогда в жизни не видел кого-то, кто бы так выглядел. Это было просто чудовищно безумно. Я потерял дар речи, когда вошел в квартиру и включил свет. Я застелил пол какими-то старыми газетами на всем пути в ванную. А потом было безумие, когда Ронни проснулся. Он орал: «Ебаные ублюдки! Долбанные мудаки! Какая-то тварь умрет, блядь, за это!» Затем он поплелся в душ, залез в него типа в одежде, и долго там мылся. Потом вышел мокрый и сказал: «Я ухожу домой».
Я поглядел на Дениза и Пенмэна. Иногда друзья самые последние люди, которым можно доверять.
— Ты достал кокса? — спросил Дениз Вейтчи.
— Нет, только это, — сказал он, вытаскивая из кармана какие-то капсулы.
— Экстази? — встрял Пенмэн. — Экстази никто не хочет. У нас до хрена этого чертова экстази, глупый мудак.
— Нет, это кетамин. Особый К, типа. Понял?
— Я к нему не притронусь, — передернуло Дениза.
Пенмэн взглянул на меня.
— Я в игре, — сказал он.
— И я за компанию, — согласился я. — Просто в качестве эксперимента.
Мы закинулись каждый по одной, за исключением Дениза, но не прошло и нескольких минут, как он стал умолять Вейтчи угостить и его. Я начал чувствовать дикую тяжесть и усталость. Мы все несли какой-то бред.
А следующее, что я помню, это как я танцую в одиночестве в Мидоузе в пять утра в воскресенье.