— Да, я лично думаю, что это медведь.
— Черт возьми! Рэйми! Ты только что сказал нечто действительно толковое.
— Это просто кислота, — сказал он мне.
Рокси по-прежнему качал головой.
— Этот бедный мальчик... Этот слепой мальчик, мать его... они забрали его глаза... я забрал его жизнь... дурацкие чертовы деньги... Моя душа больна, одурманена этими проклятыми деньгами... и не говорите мне, что она не больна!
— Эта кислота охуительно давит на психику, — заметил Спад.
Я видел Монкрифа, сидящего рядом с чудовищным растением. Лицо Монкрифа меняло цвет и форму. Я видел, что он уже больше не человек. Подошел Дениз.
— Закинулись что ли этими Супермарио?
— Да... полный улет, старый.
Он купил одну марку у Спада. Восемь фунтов. Моя кожа была содрана. Эйлин, Эйлин, Эйлин, Башня Монпарнасса, там у меня была любовь и я ее потерял, потому что был слишком молод, слишком глуп, чтобы определить и признать ее как таковую, и она никогда снова не попадалась мне на пути даже за миллион проклятых лет, и я никогда не дотяну до семидесяти и не хочу дотягивать до такого возраста без нее, что за помойка это будет без Эйлин, которая сейчас в колледже в Лондоне, и я не знаю, в каком именно, по крайней мере я надеюсь, что прошлом году ты была счастлива и теперь тоже счастлива без своего старого умника-бойфрэнда, полагавшего, что он занимательный, а на самом деле оказался раздражающим незрелым эгоистичным хуем, хотя в них точно недостатка никогда не будет, и ты была права, что оставила его вследствие чисто рационального решения...
— Что это такое с Рокси? — спросил Дениз.
— Слишком много кислоты. Эти Супермарио.
Я схватил руками лицо Рокси.
— Послушай, Рокс, ты попал в плохой трип. Нам надо выбираться отсюда. Здесь повсюду слишком много злобных духов.
У нас совершенно снесло башню, но все-таки надо было выбраться на воздух. Олли бросила на меня полный отвращения взгляд, но в нем таки проскальзывало немного жалости.
— Только не жалей меня, твою мать, — заорал я, но она не смогла меня услышать, или же смогла, какая на хер разница. Я вышел с Рокси на улицу, и мои ноги были словно резиновые. КУРС пытался сопроводить нас, но я сказал ему, что все в порядке, и он вернулся обратно в отель поискать подходящего партнера для ебли.
Вечер был холодный и бодрящий, хотя, возможно, это тоже могло показаться из-за Супермарио.
— Я УБИЛ ЕГО, Я, БЛЯДЬ, УБИЛ ЕГО! Я собираюсь пойти в полицию... — Рокси испытывал дикие муки. Его лицо, казалось, складывалось в трубочку само по себе...
Я потряс его за плечи.
— Нет, ты никуда не идешь! Подумай здраво, черт возьми! Возьми себя в руки, твою мать! То, что мы сядем, не вернет чувака, не правда ли?