– У нее есть родные? – спросил Серж, отмечая вызов в журнале.
– Ни души. Еще одна всеми покинутая, – ответил Гэллоуэй. – Уж лучше пусть меня сегодня же пристрелит на улице какая-нибудь задница, чем так вот заканчивать жизнь – убогим, дряхлым и одиноким, как перст.
– А где живет эта миссис Хорвиц?
– Почем я знаю! Где-нибудь в Вест-Сайде, куда перебрались все евреи с деньжатами. А может, давно померла.
Серж позаимствовал у напарника еще одну сигарету и позволил себе расслабиться, пока тот медленно вел машину по городу, словно стараясь не растревожить сумерки. Сумерки позднего лета. Гэллоуэй притормозил перед винным магазином и спросил у Сержа, какую марку сигарет тот предпочитает, затем, даже не заикнувшись о деньгах, вошел внутрь. Сержу было уже известно, что это означает: этот магазинчик – «сигаретная остановка»
Гэллоуэя или же «закреплен» за их машиной – Четыре-А-Сорок три. Подобные незначительные знаки внимания он принимал от любого напарника без зазрения совести: таковы обычаи; пока что только один не в меру серьезный и бдительный молодой полицейский по имени Килтон остановил машину перед заведением, где Сержу пришлось раскошеливаться за табак.
Поболтав вместо оплаты с хозяином магазина несколько минут, Гэллоуэй вернулся и бросил сигареты Сержу на колени.
– Как насчет кофе? – спросил Гэллоуэй.
– Удачная мысль.
Напарник развернулся и вырулил к маленькому ресторанчику на Четвертой улице. Припарковав автомобиль на пустой стоянке, он сделал погромче звук приемника и вышел из машины, оставив дверцу открытой, чтобы слышать радио.
– Привет, детская мордашка, – сказала из-за стойки искусственная блондинка с обесцвеченными волосами и смешно нахмурилась, что явно не шло ее глазам.
Если чем-то и славятся мексиканцы, так это своими шевелюрами, подумал Серж. Какого дьявола понадобилось ей портить волосы химией?
– Добрый день, Сильвия, – сказал Гэллоуэй. – Познакомься вот, мой напарник, Серж Дуран.
– Que tal, chicano <привет, чикано (исп.)>, – сказала Сильвия, разливая по чашкам дымящийся кофе, за который Гэллоуэй и не подумал заплатить.
– Привет, – сказал Серж, отхлебывая маленькими глотками обжигающий кофе и надеясь, что опасный риф им обойден.
– Чикано? – повторил Гэллоуэй. – Разве ты чикано, Серж?
– А ты как думал, pendejo? <негодяй (исп.)> – И Сильвия хрипло рассмеялась, обнажив золотую коронку на верхнем клыке. – С таким-то именем – Дуран!
– Будь я проклят, – сказал Гэллоуэй, – будь я проклят, если не принял тебя за ирландца! Ну прямо вылитый пэдди...
– Малыш, он самый настоящий huero <тухлый, испорченный (исп.)>, – сказала Сильвия, наградив Сержа кокетливой улыбкой. – И почти такой же беленький, как ты сам.