– Замри, – выдохнул Серж, следя за руками мальчишки и говоря себе: пусть только двинутся, пусть только двинутся самую малость...
– Нет-нет, не нужно, – сказал мальчишка, стоя как завороженный под бьющим в глаза лучом и вывернув на сторону ступню, словно на неудачном кадре рапида. – Ох, да нет же, – повторил он.
Серж, по-утиному перебирая ногами, крадучись, продвигался вперед, держа перед собой – как часть, как продолжение себя – револьвер. И тут он понял, с какой чудовищной силой давит на курок, и удивился – как удивлялся потом всегда – тому, что револьвер не выстрелил.
– Только шевельнись, – прошептал Серж, обходя кругом трясущегося мелкой дрожью мальчишку. Приблизившись к нему со спины, он сунул фонарик под мышку и легкими шлепками ощупал парня в поисках пистолета, того самого, что плевал в него оранжевым пламенем.
– Я безоружный, – сказал мальчишка.
– Заткнись, – процедил Серж сквозь стиснутые зубы, но пистолета не нашел, и в желудке немного отпустило, а дыхание сделалось ровнее.
Он нацепил на мальчишку наручники, перехватив тому запястья за спиной, и потуже затянул железные зажимы, заставив его сморщиться от боли. Спустил с боевого взвода револьвер и сунул его в кобуру, рука при этом тряслась настолько сильно, что на какую-то секунду он, испугавшись, что соскочил курок, чуть было не решил, что револьвер по-прежнему заряжен.
– Пошли, – сказал он наконец, подтолкнув мальчишку вперед.
Когда они добрались до улицы, Серж увидел несколько человек на крыльцах домов. Навстречу друг другу, сверкая фарами, медленно плыли две полицейские машины. Сомневаться в том, кого они ищут, не приходилось.
Серж вытолкал мальчишку на улицу. Когда по ним полоснул луч первой фары, дежурка прибавила скорости и дернулась к автобусной остановке перед ними.
Сидевший за пассажира Рубен Гонсалвес обежал вокруг машины и распахнул ближнюю к ним дверцу.
– Этот в тебя стрелял? – спросил он.
– А ты докажи, puto <сволочь (исп.)>, – сказал мальчишка. Теперь, в присутствии других полицейских и трех-четырех наблюдателей, застывших на порогах своих домов, он ухмылялся, слушая вой и лай возмущенных сиреной и не унимавшихся собак со всей округи.
Серж схватил мальчишку за шею, пригнул ему голову и запихнул его на заднее сиденье, потом взобрался туда сам и прижал мальчишку к правому борту машины.
– У-у, какой крутой заделался, рядом ведь дружки появились... Скажешь, не крутой? А, pinchi jura <проклятый полицейский (исп.)> – заговорил мальчишка, и Серж покрепче сдавил железные зажимы. Тот всхлипнул:
– Ах ты, грязный легавый пес, мать твою!..