Модная страсть поразила и эту школу. Все ее стены, насколько могла дотянуться детская рука, оказались исписаны именами и цифрами, выполненными красками всех цветов радуги. Некоторые из надписей были сделаны старательно и даже художественно, но большинство ребят просто, без всяких затей, запечатлевали свои имена: “Энди-87”, “Бет-81”. “Моро-103”.
На первый взгляд вся эта ребяческая мазня выглядела обыкновенным вандализмом. Но по мере того, как мой взгляд повсюду натыкался на нее, я стал понимать, что она придает яркие краски однообразному серому фону здания, что в ней присутствует солнечный латиноамериканский колорит. В общем, если преодолеть естественное предубеждение против пачкотни общественной собственности, покажется, что такие художества не так уж плохи. Разумеется, я никому не доверил своего открытия.
Мы прошли в кабинет директора, который сказал, что покажет нам, где находится тело. Сопровождая нас по коридору, он объяснял:
– Раньше эта комната была туалетом для девочек, но сейчас из нее убраны все трубы в соответствии с планом модернизации.
Директор был лысым парнем лет сорока, в очках с толстой роговой оправой и со слегка жеманными манерами.
Мы ловили на себе любопытные взгляды подростков, так что, видимо, новость о найденном мертвом теле еще не успела распространиться по школе.
– Почему вы не сообщили о ее исчезновении? – спросил Эд.
– Да эти молодые учителя! – сокрушенно вздохнул директор. – Они ведь так часто без всякого предупреждения берут отгул на два-три дня, поэтому мы даже ничего такого и не думали. Просто одна из учительниц сегодня утром почувствовала неприятный запах и потому заглянула туда.
– Мне нужно будет поговорить с ней, – сказал я, – с этой учительницей.
– Конечно, – с готовностью отозвался директор, – она сейчас в школе. Мы предполагаем, что мисс Эванс хотели изнасиловать, затащили ее туда именно с этой целью. В какой-то момент ей удалось вырваться... Не думаю, чтобы они затащили ее туда с целью убийства.
Какое значение имело первоначальное намерение преступников, если женщина уже убита, вскользь подумал я. Мы молча шли по коридору, пока директор не остановился и, указав на дверь, не сказал:
– Она здесь.
Я подошел к двери, а Эд спросил директора:
– А как с ее семьей? Вы уже позвонили ей домой? Я открыл дверь, шагнул внутрь, и в лицо мне ударил тяжелый, отвратительный запах. Затем при слабом свете, проникающем снаружи сквозь грязные матовые стекла, я увидел женщину, лежащую на полу у окрашенной в зеленый цвет стены. Белые пятна свежей штукатурки показывали места, откуда были удалены водопроводные трубы. Она пролежала здесь неделю, а в здании, оказывается, водились крысы.