— Я старался сделать ее счастливой, дал все, что мог. Но я не любил ее. А она отчаянно желала быть для меня любимой и единственной. Ким была совсем неплохой. Потом родилась Ханна. Я был рядом в тот момент. Когда я увидел ее сморщенное красное личико, крошечные ручки и ножки… — Он замолчал.
Элли уже поняла, что он хотел сказать.
— Ты полюбил ребенка, но не любил мать. Только сейчас Элли почувствовала боль и отчаяние Ким. А также безысходность ее положения. Как, должно быть, невыносимо для женщины сознавать, что муж любит не ее, а ребенка!
Сначала Элли воспринимала Ким как некое чудовище, а теперь ей было просто жаль эту по-своему одинокую и несчастную женщину. Меньше всего она ожидала найти в себе сочувствие к сопернице.
— Она была любящей и нежной матерью, но очень легкомысленной и безответственной. В этом мы чем-то похожи, — горько усмехнулся Зейн. — Я всегда говорил ей, что если она будет чаще бывать дома и заниматься дочкой, то Ханна полюбит ее так же сильно, как и меня. Но Ким вбила себе в голову, что девочка предпочитает меня и Рут.
— Наверное, поэтому и сказала, что ребенок не твой. Возможно, она хотела сделать тебе больно. Как это чувство было ей знакомо!
— Когда она рассказала тебе о Дойле?
— За полгода до смерти. Просто упомянула, что уже была беременна, когда спала со мной.
— Она лжет, Ханна твоя дочь.
— Но Ким назвала имя Дойля как отца девочки, печально заметил Зейн. — Тогда я подумал, что она хочет заставить меня ревновать, ведь Дойль уже был знаменитостью. Похоже, эта игра ее очень забавляла. Она сходила с ума по мне, но в то же время уверяла, что Ханна не моя. Затем она брала свои слова обратно и клялась, что солгала. — Зейн ударил кулаком по перилам. — Но я уже не верю ничему.
Муни подбежал к крыльцу, пристроился у их ног и тихо заскулил. Элли наклонилась и ласково потрепала собаку за шею. Она твердила себе, что Зейн не заслуживает ни жалости, ни сочувствия, но не могла не проникнуться серьезностью его положения.
— На другой день после смерти Ким я случайно увидел Дойля в одной телевизионной передаче и сразу обратил внимание на его волосы. Тогда я понял, что она не солгала. Но это ничего не меняет, я не отдам Ханну.
Что ж, Зейн Питере получил по заслугам. Теперь он знает, как это страшно, когда рушится вся жизнь, как мучительно тяжело терять любимого человека. Элли хотела реванша, но ей и в страшном сне не мог привидеться такой поворот событий. Никогда ее уход не причинил бы ему такую боль, как потеря Ханны. Можно праздновать полную победу — Зейн в конечном итоге страдал, как когда-то страдала она. Но почему-то никакого удовлетворения Элли не испытывала. Только чудовище могло радоваться подобному горю.