— Буду, — кивнул Артем, потому что шашлычная раньше тоже принадлежала Алимову. — Как Марат поживает?
Мужчина бросил на него острый взгляд, не прекращая нанизывать мясо на шампуры.
— Умер Марат, разве не знаешь? Тебе три палочки хватит? — тут же деловито осведомился он.
Глядя на огромные шампуры, Артем подумал, что ему вполне хватило бы и одной, но огорчать хозяина не стал.
— Хватит. Какая беда! — покачал он головой и, наткнувшись на удивленный взгляд, пояснил:
— Это я про Марата. Сердце что ли? Или авария?
— Перегрелся говорят, давление, — нехотя ответил мужчина, с таким энтузиазмом размахивая над дымящимися углями куском картона, что во все стороны летели искры и пепел.
— У меня к нему дело было… И кто теперь вместо него?
Хозяин что-то пробурчал себе под нос, выругался, а вслух сказал сладенько:
— Алина. Она его делами занимается. Но если у тебя долг — не ходи. Зверь-баба, за каждый день просрочки проценты возьмет.
— Алина — это вроде жена его?
— Она. Я ей за этот сарай как за дворец уже заплатил. Все мало! — Хозяин перевернул шампуры и мрачно замолчал.
Подрумянившееся мясо шипело и сочилось жиром, стекающим в угли, отчего в павильоне стоял умопомрачительный запах. «Самое вкусное во всей затее с шашлыком — этот самый запах», — подумал Артем. Хозяин поставил перед ним тарелку и отправился за прилавок озабоченно перетирать и без того чистые стаканы.
— Составьте мне компанию, — улыбнулся ему Артем. — И если у вас есть домашнее вино…
На лице хозяина мелькнуло выражение радостного удивления, но тут же сменилось тоскливой миной.
— Вино? Откуда теперь хорошее вино? Раньше его Алина делала, а теперь она ведь вон кто!
Разве будет теперь ногами виноград толочь? Она и дом-то уже продала, квартиру купила в городе.
Но он все-таки взял для себя тарелку, принес бутылку и два стакана.
— Светлая память Марату, — сказал он. — Хороший был человек! Но слишком женщин любил, надорвался.
Артем пригубил вино и спросил:
— А что на рынке говорят?
Хозяин с удовольствием ел мясо.
— Говорят, хотел семью бросить, стариков не слушал. Русскую завел… А той жениться приспичило.
— Молодую наверно хотел?
— Да не девочка. Чуть помладше Алины. Но яркая такая, пышная, — он показал женщину в обхвате, получилось, что слишком даже пышная. — А перед самой смертью еще одну завел…
— Ну и ну! — пробурчал Артем с набитым ртом.
— Ага. С пышной рассобачился. Пух и перья по всему рынку летели.
— Новая, наверно, слаще прежней была.
— Тю, — присвистнул хозяин. — Куда там!
Тощая, смотреть не на что. Ноги, правда, длинные, но худые — глазам больно. Молодая — лет двадцать. Черная, вроде татарочки. Глаза — голубые. Но манеры — питерские. Если и татарка, то здесь родилась. Или папка русский.