– А со мной будет не так, – упрямо возразил Кен. – Я это говорил с самого начала, когда…
– Вы оба толкуете совсем не о том, – сказал Дэви. – Как начинаешь и чем кончаешь – не имеет никакого значения. Важно лишь то, что успеваешь сделать в этот промежуток.
– Нет! – твердо сказал Кен. – Для меня очень важно, чем мы кончим, и я добьюсь, чтобы всё вышло по-моему. Можешь ненавидеть меня сколько угодно за то, что на моем счете накопится куча денег, но я это сделаю ради тебя, Дэви. Клянусь! Когда тебе было двенадцать лет, я вытащил тебя из омута, а теперь ещё раз спасу тебе жизнь, малыш. Вот увидишь! – Кен засмеялся и сразу стал беспечно-веселым. – Послушай, зачем мы делает из этого трагедию? Мы с тобой приглашены в гости, только и всего! Вино, вкусная еда, танцы, девушки и ведра золота – не такие-то дурацкие билеты, а ведра золота для обаятельных ребят, умеющих отлично держать себя в обществе; и эти ребята – мы с тобой, малыш! Давай кончать работу, сегодня был такой трудный и длинный день.
Легким шагом, словно идя на прогулку, он вышел в темноту, отделявшую лабораторию от конторы, где они оставляли свои пальто. Дэви, встревоженный пристально-задумчивым взглядом Ван Эппа, на минуту задержался – он не мог уйти от этих глаз.
– Не надо принимать всерьез то, что говорил Кен, – мягко сказал Дэви. – Всё это одни слова. Мне думается, Кен не выносит Волрата потому, что у Дуга есть всё, что кажется Кену пределом его желаний; но при виде волратовского богатства он мгновенно начинает бунтовать, так как где-то в глубине души сознает, что это вовсе не то, что ему нужно.
– Возможно, – рассеянно отозвался Ван Эпп, и Дэви понял, что совершенно неправильно истолковал выражение его глаз. – Знаете, когда мы с вами увиделись впервые, что-то в вас заставило меня вспомнить себя таким, какой я был в вашем возрасте, и мне было очень тяжело от всех этих воспоминаний. Но сегодня ваш брат ещё больше напомнил мне мои молодые годы. Только, пожалуйста, никогда не говорите ему этого. Мысль о том, что я – его будущее, испугает его до смерти.
Смех и веселый говор такого множества людей, что невозможно было различить отдельные голоса, доносились из гостиной через длинный темный холл в переднюю.
Вики, начав было снимать пальто, остановилась и, удивленно подняв брови, смотрела на Дэви, тот в свою очередь вопросительно взглянул на Артура, взявшего у него шляпу.
– Сколько там человек?
– Тридцать пять, сэр. Ожидаем сорок.
– Сорок? – переспросила Вики. Повернувшись к Дэви с комически огорченным видом, она тихо засмеялась. – Ты, кажется, говорил, что будет человек шесть-семь?