– Хорошо, – резко бросила она и вскочила с кровати. – И довольно об этом! Хватит! – Она прошла по комнате в ниспадающей до полу шелковой ночной рубашке и так решительно распахнула дверцы стенного шкафа, что вся злость Дэви мгновенно исчезла, и он приподнялся, похолодев при мысли, что она сейчас уйдет от него совсем. Но Вики вынула из шкафа только халат. – Я сейчас дам тебе горячего какао и сандвич, ты поешь и сразу заснешь. Слышишь?
– Да, – покорно отозвался он, но Вики уже вышла из комнаты.
Дэви сразу успокоился. Из кухни доносился стук тарелок и кастрюль; хлопнула дверца холодильника. Дэви хотел было встать и пойти к Вики, но она сама вошла в комнату с подносом в руках.
– Это мне? – спросил Дэви.
– Конечно тебе. Ты же ничего не ел за обедом. Сидел и смотрел в одну точку.
Дэви не сводил с неё изумленного взгляда.
– Знаешь, – медленно сказал он, – сколько я себя помню, никто не вставал с постели, чтобы принести мне поесть. – Он смотрел на стоявший перед ним поднос, как на чудо.
– Даже твоя мать? – Вики села рядом с ним на кровать; в глазах её была жалость, но он этого не видел.
– Ведь я совсем не помню матери, – сказал он и взял сандвич так, будто это был совсем особенный сандвич, единственный и неповторимый.
– Иногда мне кажется, что помню, но когда я стараюсь представить себе её ясно, оказывается, что это Марго.
Он снова взглянул на Вики, всё ещё во власти неожиданной радости.
– Ешь сандвич, – приказала Вики. – Для чего, спрашивается, я его делала?
Дэви откусил кусочек и покачал головой.
– Замечательно! – проговорил он. – Наверное, твоя мать делала такие для тебя?
– Да, – очень мягко сказала Вики. Она смотрела, как он ест, и на глазах её выступили слезы. Никогда в жизни о нем никто по-настоящему не заботился, думала она, а он даже не замечал этого. Он любил своих близких, не задумываясь над тем, любят ли они его. Однако, если бы Дэви увидел её слезы, он не понял бы, что их вызвало; а если бы она попыталась объяснить, он, наверно, решил бы, что она хочет поколебать его беззаветную преданность Кену и Марго, которую он сохранит на всю жизнь, что бы он там ни говорил сгоряча.
– Ну как, тебе лучше? – спросила Вики, убирая поднос.
– Лучше, гораздо лучше, – ответил Дэви, забираясь под одеяло. – Пожалуй, завтра я попробую ещё один ход.
Он заснул, радуясь близости Вики и новой идее. Утром, войдя в контору, он тотчас же принялся за работу, но, исписав вычислениями три листка бумаги, понял, что снова зашел в тупик. Он отбросил листки в сторону, уронил голову на руки и тяжело вздохнул.