- О, хуже, много хуже! - воскликнул Диего. - Я предпочел бы увидеть целый десяток призраков во весь рост.
- Никакого терпения не хватит с этими болванами: они сводят меня с ума! Прочь с глаз моих, Диего! А ты, Жак, встряхнись и отвечай: ты в своем уме или бредишь? Обычно ты проявлял некоторое здравомыслие. Или этот дурак, перетрусив, напугал и тебя до смерти? Говори, что такое ему привиделось?
- Сейчас, сейчас скажу, ваша светлость, - отвечал Жак, весь дрожа. - Я как раз и собирался поведать вам, что со времени ужасной гибели нашего молодого господина, - упокой, господи, его невинную душу! - ни один из нас, верных слуг вашей светлости, не осмеливался поодиночке ходить по замку: только по двое. И вот, Диего и я, полагая, что молодая госпожа Изабелла может находиться в галерее, отправились туда, чтобы найти ее и передать ей о желании вашей светлости говорить с нею.
- Ох, безнадежные глупцы! - вскричал Манфред. - А она тем временем скрылась, потому что вы испугались домового. Подумай ты, дурацкая башка: ведь она оставила меня в галерее, и я сам пришел оттуда.
- И все-таки, сдается мне, она еще и сейчас там, - сказал Жак. - Но пусть дьявол меня заберет, если я пойду снова искать ее в этом месте... Бедный Диего! Не думаю, чтобы он мог оправиться от этого...
- Оправиться от чего? - спросил, негодуя, Манфред. - Что ж, я так никогда и не узнаю, что застращало этих негодяев? Но я попусту теряю время. Следуй за мной, холоп, я сам посмотрю, в галерее ли Изабелла.
- Ради всего святого, добрый господин мой, - воскликнул Жак, - не ходите в галерею! По-моему, сам сатана сидит там в соседней, горнице.
Манфред, до сих пор считавший, что слуги просто зря перетрусили, был поражен этим новым обстоятельством. Он вспомнил об ожившем портрете и о внезапно захлопнувшейся двери в конце коридора; голос его задрожал, и он растерянно спросил:
- Что такое там, в большой горнице?
- Господин мой, - отвечал Жак, - когда Диего и я подошли к галерее, Диего вошел в нее первым, потому что, как он сказал, он смелее меня. Так вот, войдя в галерею, мы никого в ней не нашли. Заглядывали под каждую скамью, под каждый стул, и все же не нашли никого.
- А все портреты были на своих местах? - спросил Манфред.
- Да, ваша светлость, - подтвердил Жак. - Но нам не пришло в голову заглянуть за них.
- Ладно, ладно, рассказывай дальше, - приказал князь.
- Когда мы подошли к двери большой горницы, - продолжал Жак, - она была закрыта.
- И что же, вы не смогли ее открыть? - вновь прервал его Манфред.
- Да нет, ваша светлость, смогли. О, если бы небу было угодно не позволять нам этого! - воскликнул слуга. - На него, то есть на Диего, а никак не на меня, вдруг напала отчаянная храбрость, и он решился войти туда, хотя я и отговаривал его... Если я когда-нибудь снова войду в горницу, дверь которой закрыта...