Озадаченный Говард удивленно приподнял брови, однако в его глазах читалось осознание того, что отныне Фейт не удастся игнорировать все произошедшее сейчас между ними.
И вдруг Фейт вспомнила: все это бесчисленное число раз уже происходило между Говардом и другими женщинами. Что, если и их он уверял, будто ему никогда не было так хорошо? Что, если эти дурманящие слова были не более чем привычным и ничего не значащим ритуалом? И даже если сейчас он и в самом деле забыл обо всех ее предшественницах…
– Не смей называть меня «любовь моя»!
Оба на мгновение застыли, пораженные переполнявшим эти слова страстным протестом. Фейт и сама удивилась отвращению, которое вызвала у нее перспектива оказаться причисленной к длинной череде прошлых побед Говарда.
Умиротворенное выражение его лица сменилось глубокой сосредоточенностью, показывающей, что он напряженно размышляет, пытаясь постигнуть причины непонятной метаморфозы ее настроения.
– Я назвал тебя так вовсе не бездумно, Фейт, – спокойно сказал он. – Я действительно так чувствовал, мне хотелось так тебя назвать. Но если тебе не нравится…
– У меня есть имя! Я не одна из твоих пассий, Говард! Я твой личный помощник! – выкрикнула она. – И то, что я сделала невероятную глупость, улегшись в постель со своим боссом, вовсе не значит, что я должна превратиться в женщину без имени!
– Фейт Шерман – женщина без имени? – Говард, запрокинув голову, расхохотался. – Вот это действительно невероятная глупость, Фейт. К тому же ты прекрасно помнишь, что в постели мы с тобой не были. Ты сразу предупредила, что не собираешься туда со мной ложиться, и я отнесся к твоему решению со всем возможным уважением. – Прежде чем растерявшаяся от такой логики Фейт нашлась что ответить, Говард подплыл к ней, взял за руки и, с доброй улыбкой глядя в глаза, продолжил:
– Я думаю, что ты и сама понимаешь: никого из нас нельзя винить за эту спонтанную вспышку страсти.
Из чего следует, что он ничего заранее не планировал, во всяком случае, не больше чем я, пронеслось в голове Фейт. Но как же в таком случае расценивать происшедшее? Как пикантный случай? Как шутку судьбы? Или Говард все же хитрит?
– Ты в этом уверен? – с подозрением спросила она.
– В чем?
– В том, что эта была спонтанная вспышка?
– Для меня – да. Я хорошо помню, как подыгрывал тебе в спектакле, который ты устроила своему бывшему сожителю, помню его обалдевшую физиономию, помню… – Он запнулся, и на лице его появилось растерянное выражение. Дальше, честно говоря, не помню. На сознательном уровне, во всяком случае. Говард сокрушенно развел руками. – Нет, для меня это была спонтанная вспышка. Хотя, – тут он лукаво улыбнулся, – не стану утверждать, что внутренне не был к ней готов. Я давно мечтал о чем-то подобном.