- Хорошо, - коротко ответил Пономаренко. Впереди сверкнула молния.
- Гроза! Вот красота-то! - восхищенно сказал борттехник Прокофьич.
- Красота, когда любуешься издалека, а вот попадешь в ее объятия - не до красоты будет, - заметил Арсен.
Справа, выше нас километра на три, сплошной стеной стояли темные облака. Время от времени они освещались электрическими разрядами, после чего становилось еще темнее. Вся эта грозная масса двигалась на юго-восток, словно спешила отрезать нам обратный путь. Прошло еще полчаса, и гроза осталась позади. Мне теперь стало легче: хотя находились мы за облаками, все же можно было выполнять полет по прямой. Я взялся за секстант и по двум небесным светилам определил расчетное место. Оказалось, что самолет уклонился к югу более чем на сто километров от заданной линии маршрута. Попытался проверить эти расчеты при помощи радио, но ничего не получилось. На любой частоте слышался только сухой треск. Тогда, приняв свое расчетное место за действительное положение самолета, я ввел поправку в курс, а через двадцать минут определил новое расчетное место.
Облачность стала постепенно редеть, и мы с высоты 5700 метров начали снижаться. Теперь нужно было определить путевую скорость. Так как до цели характерных ориентиров не было, пришлось ее рассчитывать по результатам двух астрономических наблюдений, хотя этого было явно недостаточно. Вышли под облака. По моим расчетам, до цели осталось лететь минут пять-шесть. Снизились до тысячи метров. Расчетное время истекло, а аэродром не появлялся, да и как было обнаружить ровное, покрытое травой поле...
Не меняя курса, пролетели еще четыре минуты. Вдруг вижу сероватую ленту и какой-то, тоже сероватый, прямоугольник. По карте крупного масштаба быстро пробегаю взглядом вдоль линии шоссе. Оказывается, аэродром мы проскочили левее километров на десять - двенадцать и вышли на четырехугольник шоссейных дорог. Даю новый курс, рассчитываю время прибытия на цель, и вот она должна быть уже под нами.
- Вираж! - командую Пономаренко.
- Почему? - удивляется он.
- Мы над целью.
- А почему не стреляют?
- Не знаю... Так держать! Бросаю САБ!
Через десять секунд светящая бомба разорвалась в воздухе и, медленно снижаясь на парашюте, стала изливать свет силой в один миллион четыреста тысяч свечей! Появление в войсках этих бомб (время горения ее около четырех минут) привело к изменению тактики действий дальних бомбардировщиков. В полках, вооруженных самолетами Ил-4, были образованы эшелоны обеспечения бомбометания из расчета один осветитель на восемь - десять бомбардировщиков. Теперь количество сбрасываемых фугасных бомб уменьшилось, а эффективность бомбардировок увеличилась за счет более точного бомбометания по освещенным целям.