— Может, ты подойдешь к нам туда на минутку?
Колльберг тяжело вздохнул и перешагнул через веревочное ограждение.
Мартин Бек вернулся в Стокгольм только в субботу к вечеру, за день до того, как должен был снова приступить к работе. Ольберг проводил его на вокзал.
В Халсберге у него была пересадка, и он купили там вечерние газеты. Засунул их в карман пиджака и вытащил только тогда, когда удобно сидел в гётеборгском экспрессе.
Он посмотрел на первую страницу и вздрогнул. Кошмар начался.
Для него на несколько часов позже, чем для всех остальных. Но только и всего.
Есть минуты и ситуации, которых человек любой ценой хочет избежать, однако ему все же это не удается. Очевидно, полицейские попадают в такие ситуации чаще чем остальные люди и, вне всякого сомнения, с некоторыми полицейскими это происходит чаще чем с другими их коллегами.
Такой ситуацией являлся допрос женщины по имени Карин Карлсон, спустя менее двадцати четырех часов после того, как она узнала, что ее восьмилетнюю дочь задушил убийца-извращенец. Одинокую женщину, которая, несмотря на уколы и таблетки, совершенно не успела прийти в себя после потрясения и которая свою абсолютную апатию проявляла в том, что по-прежнему ходила в том же коричневом хлопчатобумажном платье-халате и тех же босоножках, которые были на ней, когда за сутки перед тем к ней в дверь позвонил толстый полицейский, которого она никогда раньше не видела и уже, наверное, никогда не увидит.
Этот человек — криминальный комиссар государственной комиссии по расследованию убийств, и он знает, что разговор нельзя отложить, и тем более он не может избежать этого разговора, потому что кроме этой единственной свидетельницы не существует ни единой зацепки, ни единой улики. Хотя протокол вскрытия еще не готов, но этот человек знает в общих чертах, что в нем будет написано.
Двадцать четыре часа назад Мартин Бек сидел на корме катера и вытаскивал сети, которые они с Ольбергом поставили рано утром. А теперь он стоял в кабинете управления полиции на Кунгсхольмсгатан, правым локтем опирался на металлический шкафчик и так скверно себя чувствовал, что ему даже не хотелось сесть.
Они договорились, что будет уместнее всего, если допрос проведет женщина, старший криминальный ассистент из отдела полиции нравов. Ей было лет сорок пять, звали ее Сильвия Гранберг, и для выполнения этой задачи она, в определенном смысле, очень хорошо подходила. Сидя напротив женщины в коричневом платье, она выглядела так же безучастно и невозмутимо, как и магнитофон, который она только что включила.