— Вот именно. Когда произошло последнее ограбление?
— Между девятью и четвертью десятого.
— А убийство?
— Между семью и восемью. Послушай, что ты мне здесь рассказываешь о вещах, о которых все мы знаем?
— Не сердись. Может быть, для того, чтобы убедить самого себя.
— В чем? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— В том, что этот твой грабитель видел девочку, — сказал Колльберг. — И того, кто ее убил. Этот грабитель не делает ничего на авось. Ему приходится каждый раз часами бродить по парку, пока не представится стопроцентная возможность. Либо ему должно невероятно везти.
— Так везти не может никому, — возразил Меландер. — Не девять раз подряд. Пять, может быть. Или шесть.
— Найди его.
— Может, мне апеллировать к его чувству справедливости, а? Чтобы он объявился сам?
— Это не исключено.
Зазвонил телефон.
— Да, — произнес Меландер, взяв трубку. Он около минуты слушал, а потом сказал: — Отправьте туда радиопатруль.
— Что-нибудь случилось? — спросил Колльберг.
— Нет, — ответил Меландер.
— Чувство справедливости! — повторил Гюнвальд Ларссон и покачал головой. — Ваши понятия о мире бандитов в самом деле… ну, у меня просто нет слов.
— Черт возьми, мне сейчас совершенно безразлично, чего у тебя нет, — накинулся на него Мартин Бек с нотками ярости в голосе. — Найди его.
— Развяжи язык своим осведомителям, — сказал Колльберг.
— Ты думаешь, что я… — начал Гюнвальд Ларссон, но тут его тоже перебили.
— Где бы он ни был, — сказал Мартин Бек, — на Канарских островах или в какой-нибудь старой лачуге в Сёдермальме. Привлеки всех осведомителей и чем скорее, тем лучше. Используй каждый контакт с преступным миром, используй газеты, радио, телевидение. Угрожай, давай взятки, уговаривай… делай что хочешь, лишь бы только схватить этого субъекта.
— Вы что, считаете, будто у меня такая слабая голова, чтобы я сам не мог до этого додуматься?
— Ты очень хорошо знаешь, какого я мнения о твоем уме, — с серьезным видом сказал Колльберг.
— Да, знаю, — добродушно ответил Гюнвальд Ларссон. — Ну ладно, свистать всех наверх.
Он протянул руку к телефону. Мартин Бек и Колльберг вышли из кабинета.
— Возможно, что-нибудь и получится, — сказал Марши Бек.
— Возможно, — словно эхо, повторил Колльберг.
— Гюнвальд не так глуп, как кажется.
— В самом деле?
— Послушай, Леннарт.
— Да?
— Что с тобой, собственно, происходит?
— То же самое, что и с тобой.
— Что же?
— Я боюсь.
На это Мартин Бек ничего не ответил. Отчасти потому, что Колльберг был прав, отчасти потому, что они были знакомы уже так давно и так хорошо знали друг друга, что в большинстве случаев понимали друг друга без слов.