В шесть часов Рольф Эверт Лундгрен сидел за столом и пил кофе с криминальным комиссаром государственной комиссии по расследованию убийств Мартином Беком и старшим криминальным ассистентом отдела по расследованию преступлений, связанных с насилием, стокгольмской городской полиции Фредриком Меландером. Все трое подсластили кофе двумя кусочками сахара и все трое отхлебывали его из бумажных стаканчиков одинаково хмуро и устало.
— Понимаете, абсурд состоит в том, что если бы речь шла только о вас, мы могли бы спокойно закончить на сегодня и уйти домой, — сказал Мартин Бек.
— Вы говорите так, что я вас совсем не понимаю.
— Не сердитесь, я хотел сказать, насколько это бессмысленно, когда…
— Перестаньте на меня ворчать.
Мартин Бек ничего не сказал, он сидел тихо, как мышка, и лишь смотрел на задержанного. Меландер тоже ничего не говорил.
В четверть седьмого Мартин Бек допил тепловатый кофе, смял бумажный стаканчик и бросил его в корзину.
Они пытались уговорить его, ласково, строго, логично, с моментом неожиданности; старались убедить его, чтобы он потребовал адвоката и по меньшей мере десять раз спрашивали, не хочет ли он чего-нибудь поесть. Они перепробовали все, кроме побоев. Мартин Бек прекрасно видел, что Гюнвальд Ларссон уже несколько раз едва не прибег к этому решительно запрещенному методу. Однако Гюнвальд Ларссон всякий раз вспоминал, что не слишком разумно начинать бить подозреваемого, когда в кабинете находятся комиссар и инспектор. В конце концов это вывело Гюнвальда Ларссона из себя до такой степени, что он счел за благо уйти.
В половине седьмого ушел домой Меландер. Пришел Рённ, сел, и Рольф Эверт Лундгрен сказал:
— Идите к черту с вашим сопливым платком. Вы заразите меня.
Рённ был полицейским со средними способностями, средним воображением и средним юмором, и он немного поразмышлял, не будет ли он первым полицейским в истории криминалистики, который добьется от подозреваемого признания при помощи чихания, но потом отбросил эту мысль.
В нормальных обстоятельствах, подумал Мартин Бек, они бы оставили его в покое, дав ему выспаться. Но разве сейчас было время для того, чтобы он мог отсыпаться? Впрочем, мужчина в зеленой рубашке навыпуск и брюках цвета хаки не выглядел сонным и ни разу не упомянул о сне. Но все равно, раньше или позже им придется дать ему немного отдохнуть.
— Та фрёкен, которая обратилась к нам утром… — начал Рённ и чихнул.
— Чертова свинья, — сказал задержанный и погрузился в раздраженное молчание.
Через минуту он добавил:
— Утверждает, что якобы любит меня. Что она мне нужна.