Иенсен молча перелистывал блокнот.
- Меня удивляет, что вы побывали у этой ведьмы и сохранили рассудок, сказал хозяин и обошел вокруг стола. - Вы у нее были дома? Вот уж ни за что бы не рискнул!
- Вы ее знаете?
- Ну еще бы. Я уже работал в журнале, когда она пришла. Ее назначили главным редактором. И я усидел на месте в течение года.
- Усидели?
- Ну, я был тогда сильней и моложе.
Он сел на диван, запустил правую руку под груду грязных одеял, простынь и подушек и достал бутылку.
- Раз вы все равно догадались, дальнейшее не играет никакой роли. Кроме того, как уже говорилось, я не пьянею. Я только становлюсь более решительным.
Иенсен не сводил с него глаз.
Хозяин глотнул из бутылки, отставил ее и спросил:
- А чего вам, собственно говоря, нужно?
- Некоторые сведения.
- О чем?
Иенсен не ответил.
- Если вы желаете получить некоторые сведения об этой старой стерве, вам повезло. Мало кто знает ее лучше, чем я. Я мог бы написать ее биографию.
Хозяин умолк, но, видимо, не потому, что ждал ответа. Он, прищурясь, взглянул на посетителя, потом обратил взгляд к окну, мутному от грязи. Несмотря на опьянение, взгляд у него был цепкий и внимательный.
- А вы знаете, как она сделалась главным редактором крупнейшего журнала в стране?
Иенсен промолчал.
- Жаль. - задумчиво пробормотал хозяин. - Очень жаль, что об этом почти никто не знает. А ведь ее вступление в должность представляет собой переломный момент в истории печати.
Наступила тишина. Иенсен без тени любопытства смотрел на хозяина и крутил между пальцами авторучку.
- Вы знаете, кем она работала, прежде чем податься в главные редакторы?
Хозяин гаденько захихикал.
- Уборщицей. А вы знаете, где она убирала?
Иенсен изобразил маленькую пятиконечную звездочку на чистой странице блокнота.
- В святая святых. На этаже, где помещается дирекция концерна. Как она туда прорвалась, я вам не скажу, но, уж конечно, не по воле случая.
Он нагнулся, поднял бутылку.
- Она могла и не такое устроить. Понимаете, она была соблазнительна, до чертиков соблазнительна. Так думал каждый, пока не знакомился с ней.
Он сделал глоток.
- В то время уборка производилась после рабочего дня. Уборщицы приходили к шести. Все, кроме нее. Они приходила на час раньше, когда шеф, как правило, сидел у себя в кабинете. Шеф обычно отпускал секретаршу в пять часов, чтобы оставшийся час без помех заняться чем-то другим. Не знаю, чем именно. Но могу догадаться, - добавил он и поглядел в окно.
Уже смеркалось. Иенсен посмотрел на часы. Четверть седьмого.
- Точно в четверть шестого она открывала дверь его кабинета, заглядывала туда, говорила: "Ах, простите" - и снова закрывала дверь. Когда он уходил домой или просто шел в туалет или еще куда-нибудь, он всякий раз успевал заметить, как она скрывается за углом коридора.