— Ты Оксана? Невеста Гриня Кириченко?
Она не ответила. В глазах была пустота — такая же, как у той девки.
— Сомлела она, пан сотник!
Я пригляделся. Не сомлела — хуже. Ее вытащили из хаты прежде, чем мы взялись за шабли, но и того, что она видела, хватило.
— Да ничего, пан сотник! Чумак не в обиде будет!
Михал вновь ухмылялся. И вправду, забава — невесту из-под венца увезти! Невесту увезти, жениха под потолком на собственном кушаке подвесить…
Белые губы шевельнулись, в глазах промелькнуло что-то осмысленное, ясное.
— Ироды! Ироды…
Ее разум уходил — в темную глубину, в пропасть, откуда нет возврата. Да, не порадуется Гринь! И она не простит. Ведь там, в Хате, вся ее родня осталась!..
— Отойдите! Все! На двадцать шагов! Живо! Хлопцы удивленно переглянулись, Михал хмыкнул. Нетерпеливо заржали кони — застоялись, пора ехать… Я подождал, прикрыл веки. Прочь, Тени!
Теперь перед глазами была белизна и неясный размытый силуэт с темным пятном возле сердца.
Ее душа — и ее безумие.
Страх можно прогнать, но это не страх, это хуже. Значит, обычные средства не годятся. Остается одно — Имя Тосефет, Великое Добавление. Клочья чужой души прогонят безумие, станут частью ее самой…
Да, станут. И больше не будет Оксаны, чумаковой невесты. Будет кто-то другой… и Оксана.
Теперь — не спутать, правильно подобрать слова. Когда-то раввин Лев из Праги пошутил: наклеил бумажку с Именем на обычную глиняную кадку — и получил голема. И мой хозяин тоже пошутил — сотворил пана Пшеключицкого. До сих пор не знаю, из чего — из кадки, из бревна или из свежего трупа. Удобно — за креслом стоит и золота не просит!
Пора!
Слова проступали на белизне — угловатые черные буквы. Справа налево, одна за другой. Чернота исчезала, сменяясь серостью. Словно кокон охватывал душу.
Есть!
Теперь последнее, но очень важное.
Я открыл глаза. Белизна исчезла, исчезли черные буквы. Передо мной стояла кукла — живой голем с пустыми глазами. Нижняя губа отвисла, в уголке рта скопилась слюна…
— Панночка Оксана!
В глазах что-то блеснуло. Она вспомнила свое имя.
Пока — только имя…
— Ты — Оксана, невеста Гриня Чумака. Ты его очень любишь. Скоро твоя свадьба. Поняла? Если поняла — кивни!
Голова дернулась — деревянно, мертво; и я вновь вспомнил пана Пшеключицкого. Такое и пан Станислав может. Но что толку от голема?
— Пани Оксана! Сейчас я досчитаю до трех, и ты проснешься — веселой, радостной. Скоро ты встретишься с женихом, но слушаться будешь только меня. Поняла? Если поняла — кивни.
Голова снова дернулась. Посмотрел бы сейчас пан Григорий на свою невесту!