– А чего там, – наконец решился он. – Пишите, гражданин полковник… Те, которые с кладбища, – чистые эсэсовцы, елы! Куртки черные, автоматы маленькие…
– Системы «узи»? – поинтересовался лейтенант, который писал протокол. Полковник, внимательно наблюдавший за этой процедурой, выразительно взглянул на подчиненного, и тот проглотил язык.
– Не-а, – отверг это предположение дхар. – «Узи» я знаю. Похоже, наши, новые… Ну, а других, которые с пустыря, я и не рассмотрел. Странные они, елы. Не иначе, чечены…
– Лица кавказской национальности, – авторитетно поправил полковник, обращаясь к лейтенанту; тот покорно кивнул.
– А девушку мы у кладбища подобрали, – закончил Фрол. – Наверно, от бандюг убежала. У нее, елы, этот самый… шок.
Дхар был доволен, вспомнив нужное слово.
– Так у нее же пульса нет! – снова влез лейтенант, но полковник тут же усмирил его взглядом. Дхар окончательно убедился, что все это комедия: никому ни протокол, ни он сам, ни Кора не нужны. Его не только не обыскали, но даже не потребовали документов! А может, это вообще не милиция?
– Ну… эта… – шумно вздохнул полковник. – От имени… так сказать… выражаю сочувствие. Девушку доставим в больницу… А сюда завтра-послезавтра пришлем… этот… наряд.
– Гражданин полковник, я видел, елы, куда эти бандюги побежали! Давайте я вас проведу! Тут рядом! Накроем враз, в карету его!
Полковник раскрыл рот и задумался. Наконец, важно произнес:
– Эта… возможности не имеем. У нас бензин лимитирован… Мы сюда не за тем прибыли.
Рядом неслышно возник Китаец, кивнул щекастому и отвел дхара в сторону. Полковник и не думал возражать. Китаец, он же капитан Цэбэков, был тут явно не пешкой.
К удивлению дхара, Китаец, как только они остались вдвоем, вдруг быстро, рывком, поклонился, произнеся фразу на каком-то странном языке. Фрол, уже готовый возмутиться, внезапно сообразил, что язык этот похож на дхарский. Понять, во всяком случае, было можно.
– Повтори, – велел он по-дхарски. Китаец повиновался.
«Я не делал зла большому человеку, – понял Фрол. – Пусть большой человек не делает мне зла».
– Слышь ты! – взъярился дхар, переходя на русский. – Ты это, елы, брось! Кто Француза… Лунина под бээмпэшку пихнул? А того парня? Думаешь, я не видел?
– В этом виноват тот, кто послал меня, – Цэбэков тоже перешел на русский. – Не вини меня, большой человек! Мне могут приказать, и я убью даже бодхисатву. Я заклят…
Фрол не имел точного представления о бодхисатве, но осознал, что убивать его – или ее – дело совсем последнее. Странный тон узкоглазого начал изрядно злить.