– Я в штыковую ходил, – пожал плечами Корф.
– Так тому и быть, – решил Варфоломей Кириллович, медленно поднося иконку к ране.
Несколько секунд ничего не происходило. Барон уже собирался звонить в ближайшую больницу, чтобы не терять времени, как вдруг иконка чуть заметно засветилась. Пораженные молодые люди увидели – или им только почудилось? – как кожа Келюса побледнела и начала растворяться, становясь невидимой. Заструился неяркий свет, и Фролу с Михаилом почудилось, что Николай превращается в полупрозрачный призрак. Исчезли неотмытые пятна крови, волосы обернулись чуть заметной дымкой, бледной тенью стала одежда. Но в глубине мерцающего силуэта клубилось черное пятно, пульсируя и увеличиваясь в размерах.
– Сердце затронуто, – задумчиво проговорил Варфоломей Кириллович. – Но попробовать надо…
Он поднес иконку ближе, принявшись нараспев произносить не очень понятные, но чем-то знакомые слова. Черное пятно запульсировало сильнее, словно сопротивляясь. Старик нахмурился и чуть повысил голос. Черные языки потянулись к ране, словно стремясь вырваться наружу. Иконка начала темнеть. Чернота стремительно истекала из раны, а образок постепенно темнел, пока не стал совершенно черным. Когда последние темные капли исчезли, и силуэт Келюса наполнился мягким светом, Варфоломей Кириллович, удовлетворенно вздохнув, махнул рукой. В ту же секунду видение пропало, и Лунин вновь стал похож на себя. Теперь он дышал ровно и спокойно, как будто крепко спал. Старик легким движением руки обмахнул иконку, и она вновь засияла чистым серебром. Спрятав ее, Варфоломей Кириллович нагнулся и с силой провел ладонью над раной, не касаясь кожи, а затем, взяв у Фрола полотенце, вытер выступившую кровь.
– О, Господи! – ахнул барон, не в силах сдержаться. Мокрое полотенце стерло кровь, но раны под ней не оказалось. Кожа стала ровной и чистой, без всякого следа шрама.
– Ну, прям как у меня, елы! – обрадовался дхар. – Только еще быстрее.
– Истину глаголишь, воин Фроат, – согласился старик. – Тебе яртов укус не страшен. Они тебя бояться должны…
– Это точно, – кивнул Фрол. – Перестреляю гадов, елы. Серебряных пуль бы достать…
– Пули серебряные только в романах, о коих воевода Михаил глаголил, хороши, – возразил Варфоломей Кириллович. – Серебро не всякого ярта возьмет. Иные давно закоренели, им и такое не страшно. Вот ежели дхар Истинный лик явит…
– Ну, это точно сказки, – отмахнулся Фрол. – Вроде царевны-лягушки с запасной шкурой.
– Господа! – поразился Корф. – О чем вы, однако? Мне и так в бедлам пора. Лучше скажите, что с Николаем? Ведь я сам видел – рана… Господа, я на фронте с четырнадцатого года… Не бывает такого… Может, все же врача вызовем?