"Даже воробьи ведут войну",- - подумал Януш и произнес вслух: - Я ничего не знаю.
- На твоем месте я сначала хорошенько подумал бы, Тадинский, продолжал Циммерман. - Насколько мне известно, у тебя красивая жена. К тому же у тебя родился сын. В России полно солдатских борделей. Твоей жене, верно, не очень понравится, если мы пошлем ее туда вложить свою лепту в дело окончательной победы.
Нежная, милая, чистая Геня. Геня, с ясными, непорочными глазами. Геня, излучавшая столько душевного благородства, что даже он, ее муж, мог приблизиться к ней лишь с волнующей робостью.
- В Смоленске мы открыли дом исключительно с благородными дамами и женами высших чиновников. Наши мальчики любят повозиться с этими изысканными женщинами, у которых лица святош. Я могу обеспечить там местечко и для твоей Гени. Видишь, мне все известно, даже ее имя.
Воробьи чего-то испугались и улетели. Впрочем, Януш все равно их уже не видел. Он ничего больше не видел. Глаза застилала серая пелена тумана, а за ней - Геня в постели, с ребенком у груди. Тут же Росада, и Лямпка, и все безымянные люди, которым он помог. И Польша, которая должна жить и ради которой нужно идти на жертвы. Что стоит жизнь одного незаметного чертежника, делавшего фальшивые документы? Какое значение имеет честь простой польской женщины в то время, когда на карту поставлено будущее цивилизаций?
- Я ничего не знаю,- упрямо повторил Януш.
- Если твою жену отправят, Тадинский, то сын останется один, - ехидно сказал Циммерман. - Но для него мы тоже что-нибудь подыщем. У тебя почти арийская морда, грязный поляк. Если жена не обманывала тебя, то, возможно, мы направим твоего сына в одно из специальных заведений в Германии. Там из мальчишек делают настоящих мужчин, Тадинский. Чистокровных нацистов, ясно тебе?
- Подлецы!- крикнул Януш. - У вас нет ни стыда, ни совести. Вы проиграете эту войну, потому что у вас нет чести. Да, я боролся с вами скромными средствами, которыми я располагал. Но я все равно ничего не расскажу. Возможно, я не вынесу всех ваших пыток и признаю себя виновным. Я не родился героем и все же буду держаться до конца. Но какое отношение к этому имеет мой сын? При чем здесь моя жена? Я здесь, и вы можете расправиться со мной. Но предупреждаю, это будет не так легко сделать. С божьей помощью мне удастся выдержать и...
- Не смей трогать бога, грязный поляк,- закричал Циммерман, впервые потеряв самообладание. - Все вы проклятые коммунисты.
- Но, во всяком случае, мы не проявляем свой героизм, расправляясь с женщинами и детьми!- воскликнул Януш.