- Славинска, - прошептала Ангел.
- Что? - Переспросил опять чем-то недовольный Казиев, - ах, да, кажется так, - Славинск. Письмо было в обычном его духе, - жалобы и просьбы... Я не ответил. Все. Я сделал все, что мог. В
Славинск я ехать не собирался, уж простите. Жена, балерина Большого, с ним развелась. Вот такая история. И теперь появляется эта махинища - роман, который я же ему помогал вначале писать!
И через двадцать почти лет этот стареющий дурак засылает вас с этим идиотским романом и мне все морочат голову с ним! Это, поймите, невозможно, это наглость, в конце концов. - Казиев распалилися неожиданно, это, видно, созревало в нем по мере рассказа. - Вы хотите знать, каково произведение? Дрянь. Бездарно как сам его хозяин! Не одной живой строки! - Казиев бушевал. - И я должен был перечитать его! Я же честный человек! Чтобы не дай Бог не пропустить хотя бы какой-нибудь оригинальной мысли, идей - ки или слова живого! Так ведь нет их! А я трачу свое драгоценное время! да, время мое - драгоценно, уж извините! Я РАБОТАЮ! А мне мешают! Меня терзают всякие Ангелы... Черти. Не знаю, кто!
От злости, которая волной накрыла его, ему стало трудно дышать, он рванул галстук и заорал дурным плачущим голосом. Все-таки он всегда был истериком, но держался, а иногда... Но не будем о грустном.
- Ну, жить не дают! Работать не дают! Вон!
Вначале его речи Ангелу стало стыдно. Ей-то показался роман "переживательным", но ведь она простая девчонка из Славинска! Ей стало стыдно за своего Учителя. Конечно, он попивал и у них, но все равно - он умный и хороший!..
И её затопил гнев. Какого дьявола она тут торчит, а этот бешеный её гонит! И так дрянно говорил об Учителе! Стерпеть невозможно!
Она встала с кресла, вытащила из кармана куртки пистолет, все с теми же холостыми зарядами, поиграла им в руке и сказала хамски, - она это умела, в Славинске всему можно научиться!
- Не орите, как резаный, Тимофей Михайлович, плохо не будет? А материалы, которыми вы так интересуетесь, вы никогда не получите. Понятно? - позволила она себе под конец полный разгул.
Не ему же одному!
Казиев оторопел. Не нашелся, чем ответить.
... Бандитка или бандит. И может сделать все, подумал он со трахом.
Выйдя во двор, Ангел два или три раза завернула в какие-то проулки и, в каком-то дворике села на скамью и разрыдалась.
Ее ТАК никто ещё не унижал! Даже старик как-то по-другому. Не оскорблял. Чем она, Ангел, этому Казиеву так досадила? Под конец, он швырнул рукопись, она взяла её с пола и ушла, а хотелось врезать этому "Великому" по морде!