- Платон Матвеевич. Мы сделаем так. В аэропорту вы сядете в машину...
- В вашу машину? - перебил Платон.
- Вы сядете в машину с племянниками, поедете к гостинице, в нужный момент возьмете предложенное оружие...
- И сдамся первому же милиционеру?
- Нет. Возьмете оружие. И когда вам покажут объект, выстрелите в воздух. Один раз. Запомнили?
- Один раз, запомнили... - пробормотал Платон, еще не веря в услышанное. Но как же?.. Гудки в трубке.
- Это невозможно, - подвел итог Платон. Прошел, шатаясь, в хвост самолета, внимательно осмотрев укрытых с головой пледами попутчиков. Потом раздвинул малиновые шторки и обнаружил за ними дремлющего на стульчике настоящего стюарда в белом и с бабочкой из того же малинового материала, что и шторы.
- У вас есть ракия? - строго поинтересовался Платон.
Стюард молча протянул плоскую бутылочку коньяка. Осмотревшись и не обнаружив ничего, куда можно было бы налить коньяк, Платон поделил его на глотки из горлышка.
На шестом глотке он добрел до кресла рядом с Федей и с облегчением привалился к его плечу своим.
Дорога к Ялте сияла солнцем и прозрачным обжигающим небом. Платон пришел в себя на шоссе. Он лежал на заднем сиденье довольно большого автомобиля, братья сидели впереди, вел Федор. Судя по количеству децибел, которые долбили по мозгам из невидимых колонок, спрашивать о чем-то племянников было бессмысленно, Платон осторожно сел и стал смотреть в окно, отслеживая все попадающиеся на пути рекламные стенды и дорожные указатели.
- "На Харькив", - удрученно прочитал он вслух. - Что происходит?..
Осторожно ощупав голову, Платон убедился, что она не раздулась в несколько раз, как ему показалось, когда он сел, и из ушей ничего не свисает.
Братья заметили, что Платон проснулся, и выключили музыку. Платон удивился: стало очень тихо, и звук вылетающих из-под колес камушков резал по мозгам скрежетом куда более неприятным, чем только что громкие ударные.
- Тони, - повернулся к нему Веня, - ты чем охлупляешься?
- Охлупляюсь?.. Ну, чем я могу охлупляться, Дайте подумать... Сдаюсь.
Что-то неприятно давило в левую ягодицу. Повозившись, Платон вытащил из-под себя пустую плоскую бутылку из-под коньяка и обнаружил, что брюки и сиденье мокрые.
- Я разлил коньяк, какая жалость! - понюхал бутылку Платон.
- Нет, Тони, до этого не дошло. Не огорчайся так. Коньяк ты весь выпил, а штаны просто обо-ссал, - утешил его Федор.
- Как?.. Что?.. - обомлел Платон.
- Извини, Тони. Мы сунулись в пару бутиков по дороге, чтобы сменить тебе штаны, но ничего не вышло, - виновато сказал Веня.