- Где Гимнаст взял труп? - тихо спросил Платон.
- Да не было никакого трупа, - отмахнулся Вениамин. - Федька, как всегда, сначала наорет, намахается кулаками, а потом начинает объяснять, но неправильно. Короче, там такая фишка. Из яйца вылупились сто двадцать восемь богомольчиков.
- Из какого яйца? - не понял Платон.
- Да! Скажи Тони, где вы взяли это яйцо! - угрожающе приказал Федор.
- Мы его сперли в морге, - весело признался Веня.
- То есть это та самая оотека... - начал соображать Платон.
- Да кто это мы? Кто мы? - напирал на брата Федор.
- Ладно, я и Аврора сперли в морге яйцо в пробирке - вещественное доказательство номер триста два дробь двенадцать. Отвезли в Репине, в твою оранжерею. Гимнаст поместил его в наиболее пригодную для вылупления среду... этого самого, как его?., обитания! И сегодня вылупилось сто двадцать...
- Это мы уже слышали! - зарычал Федор. - Тони! Как ты назовешь такое издевательство над мертвым батей?
- При чем здесь отец? - гнул свое Вениамин. - Думаешь, ему будет спокойней, если эта живность сдохнет в пробирке, не увидев белого света? Гимнаст сказал, что они вылупились и тут же полезли по розам и стали пожирать тлю! А тля, говорит Гимнаст, это настоящее бедствие для роз!
Застыв в инвалидной коляске и задержав дыхание, Платон в мельчайших подробностях представил, как из резаной раны у плеча мертвого Богуслава вынимают яйцекладку насекомого, кладут ее в пробирку, как потом эта пробирка оказывается у него в оранжерее. Он даже мог точно указать место, где Гимнаст вытряхнул яйцо из стекляшки - в самом влажном и теплом помещении с орхидеями и розами, как раз на выращенный с большим трудом индонезийский мох, нежный на ощупь, как реснички младенца. И вот целое скопище прожорливых богомольчиков ринулось по стволам к розовым бутонам пожирать зеленую тлю... Почему так тяжело и муторно, как под водой с камнем на шее? Ах да, нужно дышать...
Втянув со стоном воздух сквозь сжатые зубы, он потерял сознание.
Братья перенесли дядюшку на его кровать в спальню. Аврора приготовила ватку с нашатырем, но Платон Матвеевич, даже вдохнув резкий запах, глаза не открыл, а обрадовавшись своему новому воскрешению, лежал неподвижно и слушал, что говорят племянники и странная женщина, зачем-то пробравшаяся к нему в дом.
- Если Тони умер, я набью тебе морду! - пообещал Федор.
- А мне за что? - изумился Вениамин. - Это ты во всем виноват. Ворвался, наорал. "Надругательство над трупом!" От таких слов кто хочешь копыта откинет.
- Так нельзя было говорить, - поддержала Веню Аврора. - Ваш дядя очень испугался таких слов, потому что, по моим сведениям, садовник, который живет в его доме в Репине, лечился в психиатрической больнице именно от некрофилии.