- Ну что ты стоишь, как столб? Он же нас сейчас съест... - говорю я.
- Ну и пусть ест, - чуть слышно лепечет Ленька. - Я один не побегу...
- Волк, ты что тут делаешь?! - восклицает подбежавший Павлик.
Взмахнув хвостом, волк бросается на Павлика. Я взвизгиваю и закрываю глаза. Когда я осмеливаюсь глянуть в ту сторону, то вижу, что Павлик треплет зверя за уши, а тот прыгает и пытается лизнуть его в нос.
- Куда бы я ни пошел, все равно разыщет, - говорит улыбаясь Павлик.
- А... а кто это? - спрашивает Ленька.
- Это наша собака, Волком зовут. Видишь, морда какая? Только он добрый, - поясняет Павлик.
Мы с Ленькой осторожно гладим Волка по шерсти. Он приветливо машет хвостом.
И вдруг по кончику разорванного уха я узнаю того самого волка, которого когда-то поила молоком.
- Ой, да я же его знаю! - говорю я. - Только я не думала, что это собака... Волк, помнишь, как ты у меня все молоко съел?
Волк вертится вокруг, стараясь лизнуть мне руку. Это он, наверно, благодарит за то угощение.
- Ну, хватит, пошли, Волк, - говорит Павлик, и Волк покорно направляется за ним.
Мы с Ленькой стоим и смотрим им вслед. Взойдя на горку, Павлик оборачивается и машет нам рукой. Волк машет хвостом, не оборачиваясь.
- Пусть бы у нас вместо Лильки был лучше Павлик, - вздохнув, говорит Ленька.
Павлик, конечно, хороший, но я с Ленькой не совсем согласна - Лильку тоже жаль.
ЗАБИЯКА ПЕТУХ И БАРХАТНАЯ ШЕЙКА
Курица, которую принес незнакомый дед, так и осталась жить у нас. Утром, когда рассвело, она вышла из-под печи и тоненько затянула:
- Ко-о-ко-ко-ко!
Мы с Ленькой, глядя на нее, только вздыхали: бедненькая, не знает, что ее хозяин кулак. Днем она была еще красивее, вся золотистая, с темной шейкой.
- Ишь шейка какая, словно бархатная, - сказала бабушка.
И точно, казалось, что ее горлышко перевязано бархатным шарфиком.
Мы с Ленькой стали упрашивать, чтобы Бархатную шейку не отдавали старому хозяину.
- Отдадим ее лучше в колхоз, - сказала я.
Мама предложила:
- Может, заплатить за нее деньги?
Так и сделали. Хозяину отдали деньги, а Бархатная шейка осталась у нас. Потом бабушка раздобыла еще петуха - огненно-красного и важного. Он оказался настоящим разбойником. Стоило мне или Леньке повернуться к нему спиной, как он прыгал сзади на плечи и клевал в голову. Мы с Ленькой боялись выйти во двор.
А на дворе была уже настоящая весна. Веселый перезвон капель сливался с птичьим щебетом. Яблони уже стояли почти во весь рост, темнея стволами. Ручеек за садом распеленался и только по утрам одевался нежной синеватой корочкой льда. Тонкие, горьковатые на вкус прутики вербы склонились над ним. Они ждали, когда ручеек их напоит. За сараем лежала целая груда старого, почернелого хвороста.