Какой же это пустяк, если случайно протянутая рука вытаскивает из колоды Джокера? Сам не подозревая того, Йохим покусывал и мял губами редкий пятилепестковый цветок...
2.
- А что если мы слегка обогатим твой гардероб, Ехи? Ну, скажем, несколько сместим его в южно-курортном направлении? - небрежно предложил Дани, притормаживая у одного из центральных магазинов.
Витрины, выглядевшие очень солидно, демонстрировали не только дорогой, небрежный стиль курортного оснащения - костюмы, сумки, шляпы и обувь, но и хорошего дизайнера: все это великолепие в светлых соломенно-белых тонах было разбросано среди снопов натуральной кукурузы, увязанных толстыми джутовыми веревками.
- Ты уверен, что меня нельзя показать в твоем обществе без этого прикида? - спросил Йохим, удивив друга проницательностью.
- Ладно, сдаюсь, Ехи. Если уж честно - ты натуральное чучело. И раз уж тебе настолько все равно, позволь мне заняться тем, что касается лично меня, т.е. оформлением твоего "демонстрационного стенда".
В прохладном мягком сумраке примерочной, стоя в одних носках на мягком ковре, Йохим послушно менял костюмы, рубахи, джинсы. Их ему приносил Дани, внимательно изучавший стойки с мужским барахлом. Приносил, следил за переодеванием, что-то поддергивал, пристегивал и все больше мрачнел: ничего более нелепого, чем Йохим-модник было придумать невозможно. Наконец, Дани сдался, позволив другу с облегчением спрятаться в свои коричнево-бурые вельветовые брюки-мешок и клетчатую "ковбойку" с закатанными рукавами. Это теперь-то, в 1968-м, когда все носилось только в обтяжку, а зауженные джинсы натягивали прямо в ванне, чтобы подсохнув, буквально слиться с тканью. Н-да... Чего стоили стариковские сандалии Йохи на ремешках и рисунок зеленых носок... - Дани пристально изучал своего друга пока тот одевался, застегивался, искал и водружал на переносицу тяжелые очки. Наблюдая за движением его рук, ощупывающих карманы, за косолапой постановкой ступней, развернуты вовнутрь, за его спиной с оборонительно торчащими лопатками, Дани, наконец, понял - во всей этой нелепости, такой органичной, цельной есть свой колорит, свое обаяние беззащитности, безразличия к условностям. Вот именно так надо играть какого-нибудь фанатика ученого. И если полное пренебрежение к внешности и рассеянная чудаковатость означают стиль, то это стиль психа или гения.
- В машину, все ясно! - хлопнул в ладоши Дани, - Большое спасибо, мадмуазель, мы, кажется, вас очень устали, - очаровательно улыбнулся он таращившей глаза на "Делона" молоденькой продавщице, изображая немецкий акцент.