Йохима нисколько не огорчило, что французскую столицу - мечту туристов всего мира - Дани посоветовал на этот раз объехать. Во-первых, одного-двух часов имеющихся в их распоряжении, было явно недостаточно даже для самого поверхностного путевого впечатления, а во-вторых, в это время суток могли возникнуть серьезные проблемы с проездом по центру города и парковкой и, наконец, Париж еще не утих после майских студенческих волнений. Ежедневно поступали сообщения о новых, зачастую стихийных бунтах и демонстрациях студентов вкупе с примкнувшей к ним разнообразной шушерой.
Дани взахлеб рассказывал о сложившейся ситуации впрямую отразившейся на театральном деле: многие театры, присоединившиеся к бунтующим, открыто противопоставили себя правительству. Искусство как бы стало в оппозицию к государству, отстаивая анархический бунт, проповедуя сексуальную свободу вместо пуританской буржуазной морали и неустойчивость, зыбкость как способ существования.
- Эх, господин профессор, - сокрушался Дани, - могли бы вы там, в своей глуши представить, что по американским штатам разъезжают театрики, ну что-то вроде общин хиппи, которые устраивают свои действа, где попало - в амбарах, гаражах, подвалах. Вначале зрителям предлагают покурить "травку", потом раздеться, а потом... Ну, как бы это выразиться поделикатнее торжествует сексуальная революция, так сказать, коллективный протест... Как это вы там в Австрии обходитесь без этого?
- Все-таки это лучше, чем выпускать кишки или пускать в ход гильотины, - бросил Йохим, с интересом изучая содержимое пакета с провизией.
- А я, видимо, слишком старомоден и, наверное, осторожен, что значит - умен. Меня вовсе не тянет расправиться с "традиционными ценностями" в компании этих немытых "детей цветов" и остервенелых "левых", разгромить бабкин бутик со всеми ее шанелями, корденами - "приспешниками разлагающейся буржуазии", измазать дерьмом стены отчего дома и, возглавив какой-нибудь "театр улицы" подбивать сограждан к повальному греху прямо на Каннской набережной или во дворце Шайо... Уф, Ехи, ты даже не представляешь какой я теперь консервативный, тухлый тип! - Дани перехватил у друга круассан.
- Как раз по мне, - Йохим удовлетворенно жевал сандвич. Бунтарство и социальные страсти вообще мало беспокоили его. Они отвращали, как некая патология, развивающаяся у людей, не способных, как правило, к созидательной деятельности. Его же личными врагами были смерть и разрушение - предательские и незаконные, т.е. происходящие вне естественных природных санкций. Позиция Дани возражений не вызывала. Но для актера, чья карьера находилась в прямой взаимосвязи с "веяниями времени", ситуация, конечно же, была не простой.