- Как, в этом ресторане?
- Нет, конечно; я думал, тебя интересует Америка вообще.
Купаринен пригладил волосы перед большим, во всю стену, зеркалом. Розовощекий, весьма представительный мужчина; Так, кажется, говорят о тех, кому за сорок и у кого сохранилось отличное пищеварение?!
Мы направились в ту часть зала, которая видна была с улицы.
На металлической стойке в больших противнях дымилось горячее. Верхние полки уставлены холодными закусками, нарезанными тоненькими ломтиками, блюдами с овощным салатом, хлебом, маслом, пирожными и поджаренным хлебом. У конца стойки восседала кассирша. Мы заплатили ей по доллару.
- В Вашингтоне подобного заведения не сыщешь, - громко пояснил мне Купаринен.
- Вы что, из Вашингтона? - встрепенулась кассирша.
- Из Вашингтона. Ди Си {Деловой центр Вашингтона.}. Служу в Госдепартаменте, - небрежно бросил он.
На самом деле Купаринен жил в Нью-Йорке и перебивался на вольных хлебах. Он сопровождал меня лишь потому, что финский писатель, приезжавший сюда до меня, напрочь вывел из строя двух сотрудников Госдепартамента, им даже дали отпуск по болезни.
В финском консульстве Среднего Запада быстро отыскали человека, который охотно взял на себя роль моего гида. Это и был Купаринен. Его недавно бросила жена, и с горя он ударился в разъезды.
...Мое внимание привлекла кассирша. Нигде в мире у женщин нет столь энергичных и, я бы даже сказал, атлетических губ, как у американок. Именно такие были у кассирши. Они медленно приоткрылись и растянулись в ослепительной улыбке. Жемчужно блеснули вставные зубы. На вид ей было лет шестьдесят. Теперь девушки уже не улыбаются вот так, "а ля Голливуд".
Молодой официант в белом пиджаке застыл, как на посту, рядом с грудой грязных тарелок, а курносая блондинка на раздаче кофе вовсю распевала. Порой это пение почему-то переходило в тихое повизгивание.
В центре зала было довольно многолюдно, пустовали только столики у входа. Мы взяли кофе и с чашками в руках направились к ближайшему из столиков - второму от окна.
- Садись там, в уголке, чтобы лучше видеть, - буркнул Купаринен.
- Садись туда сам.
- Но ведь я должен показывать тебе Америку.
- По-твоему, та стена и есть Америка?! Кстати, когда мне предложили эту поездку, я сразу догадался, что меня ждет: забросят в какую-нибудь дыру, и я проторчу там все шесть недель, зато изучу ее вдоль и поперек, как свои родные места в Финляндии.
- Почему же не сказал об этом Марголиусу, когда мы у него были?
- Не решился.
- Ну и зря. Выразил же, например, какой-то ваш Матти желание встретиться с Генри Миллером и с Керенским, а еще посетить могилу Кеннеди.