И в это мгновение два его сознания, понимая, что пришли к единому выводу, слились в одно целое:
«Я не удивлюсь, если обнаружу, что стоящей за законом Высшей Властью является мой старый знакомый Случай. Вполне возможно, что высшая мудрость заключена в законе распределения средних величин».
Внезапно, и без особых сожалений, понимая тщетность попыток разрешить неразрешимое, Эдмонд оставил свои теории. Решив какое-то время развлечься экспериментами, он в бывшей детской собрал имевшееся в его распоряжении оборудование. Целям эксперимента вполне подходила эта комната в глубине дома, с небольшими усовершенствованиями в виде освинцованных стекол, дабы среди ночи отблесками пламени или случайными вспышками не поднять с постелей испуганных соседей.
Какое-то время он развлекал себя исследованием сути Жизни. Многие месяцы процессия кроликов и морских свинок в проволочных клетках следовала в его дом, чтобы в конечном итоге, пройдя через муфельную печь, покинуть его и найти последний приют в корзинах мусорщика. А проблема так и оставалась неразрешимой — ни у виталистов, ни у механистов не нашел он ответа. Ни в одном из этих маленьких зверьков не отыскал Эдмонд следов пребывания «жизненных соков», хотя признавал, что замученные им существа все же нечто большее, нежели просто машины.
«Вполне возможно, — размышлял он, — что жизненные соки есть по природе своей нечто более неуловимое, чем материя или энергия, для коих расставлены мои ловушки. Возможно, они есть составная часть и материи, и энергии — или ни того и ни другого, и все же я не могу безоговорочно признать существование неких величин, именуемых духовными».
«Различие между живыми существами и машинами, — подхватывал мысль его компаньон, — состоит в следующем: природа жизни заключает в себе некую призрачную субстанцию, движущую желанием живущих продолжать страдания и вынуждать других существовать после себя, а значит, тоже обрекать на страдания. Это и есть загадочная жизненная сила, в природе которой не заложена ни материя, ни энергия».
По мере того как продвигались его эксперименты, Эдмонд на какое-то время заинтересовался природой интеллекта. Он пришел к выводу о зависимости между разумом и размерами мозга и, используя вытяжки гипофиза, открыл вещество, способное стимулировать рост головного мозга. Он обработал препаратом кролика и долгое время наблюдал за маленьким уродцем, чей череп достиг таких немыслимых размеров, что несчастному существу приходилось ползать по клетке, с трудом подталкивая свой капитал лапами впереди себя. Это был продолжительный эксперимент. Только спустя несколько месяцев Эдмонд стал или замечать, или воображать, что кролик разглядывает его с оттенком некоего интереса. Да, кролик совершенно точно узнавал, кто его кормит, как не утруждал себя узнаванием ни один из его сородичей. Ненормальное существо своими черными, с застывшим в них страданием, глазами неотрывно следило за человеком. Более того, в страхе пыталось спрятаться, завидев, как его мучитель приближается с наполненным для очередной инъекции шприцем.