— Потом не говори, что я тебя не предупреждал, — грозил ей Уолтер. — За последствия ты будешь отвечать сама и только сама!
— Ты несносный зануда! Я когда-нибудь заставляла тебя краснеть? Нет, ты скажи, заставляла? — с пьяненькой настойчивостью требовала ответа Ванни.
— Допустим, что нет.
— Вот видишь! И сейчас я в полном порядке — в голове немножко все путается, — а так все в полном порядке.
Она подняла стакан. Прилив вдохновенного сумасбродства захватил ее и потащил в омут неизвестности.
— У-ух, — выдохнула она и одним глотком расправилась с содержимым стакана. — Ну и что ты чувствуешь, мой древний друг и наставник? — подразнила она Уолтера.
— То же самое, что ты будешь чувствовать ровно через полчаса.
— Перестань каркать! Здесь не суд, а ты не коронер. Я пришла сюда веселиться и буду веселиться!
Фляга Эдмонда все еще продолжала лежать на столе, и неожиданно для всех Ванни схватила ее, быстрой рукой отвернула пробку и прижала к губам. Уолтер, хоть и с некоторым опозданием, все же успел выхватить из ее рук фляжку, при этом оставив расплываться на малиновом шелке платья дорожку из темно-коричневых пятен. За соседнем столиком кто-то весело рассмеялся. Ванни взяла салфетку, сначала вытерла губы, а затем промокнула платье.
— Невоспитанный грубиян! — отчеканила она, но, чувствуя, что от последнего глотка ей стало совсем не лучше и куда-то побежал и стал рискованно наклоняться пол, закончила несколько мягче: — Не буду я больше ничего, никогда пить.
Эдмонд завернул пробку и убрал флягу в карман. «Этого будет вполне достаточно», — подумал он и приступил к конкретному осуществлению заранее обдуманного плана. Ванни уже почти не владела собой, и он теперь неотрывно ловил ее взгляды, так словно своим настойчивым взглядом собирался отдать одному ему известное распоряжение, заставить произнести какие-то нужные только ему слова. Ванни, пытаясь отвести глаза, нервно задвигалась на стуле, так, словно увидела что-то неприятное, на что не надо и страшно смотреть.
— Хочу танцевать! — заявила она.
— Пожалуй, не стоит, — обреченно вздохнул Уолтер. — Пожалуй, нам лучше поехать домой.
Оценивая ее нынешнее состояние, Эдмонд продолжал упорно гипнотизировать девушку, при этом близорукий Уолтер явно не замечал напряженного блеска в желтых глазах их нового товарища.
— Думаю, не стоит торопиться. Ванни отлично себя чувствует, — негромко произнес он. — Я потанцую с тобой, Ванни. Если у меня получится.
Они встали, и, придерживая за локоть, Эдмонд провел девушку на эстраду, тесную от кружащихся пар. Двигалась Ванни достаточно твердо и прямо, но было видно, что эта кажущаяся уверенность дается ей с трудом. Эдмонд танцевал первый раз в жизни, но или длительный процесс наблюдения оказал добрую службу, или партнерша находилась в том состоянии, когда трудно критически оценивать чужое мастерство, но, по крайней мере на первых порах, получалось у них все достаточно гладко. Ванни молчала, молчал и Эдмонд, по-прежнему не сводя с нее напряженного взгляда своих странных холодных глаз, словно отдавал одному ему известную команду. И с каждым новым танцевальным па чувствовал он, как все тяжелее движется девушка, каким непослушным становится ее тело в его объятиях.