Вечера он посвящал финансовым расчетам, делал квадратные глаза и пересчитывал.
- Годдэм! - завопил он наконец на весь квартал. - Но ведь на такие деньги невозможно жить!!!
- Дошло до идиота, - сказала Марина.
- Но почему?
- Потому что социализм, - кратко объяснила Марина.
- В Швеции тоже социализм! - бушевал Болт.
- Поздравь с этим шведскую королеву.
- Раньше мне платили не столько!
- Раньше ты был иностранец.
- А теперь!
- А теперь ты дерьмо.
- Почему я, не иностранец, а гражданин этой страны, теперь дерьмо?!
- Потому что вся эта страна - дерьмо.
- Так уедем отсюда к черту!!! - заорал вновь испеченный гражданин, борясь с отрыжкой и газами в кишечнике.
- Ну наконец-то, - облегченно поздравила Марина. - Теперь ты понял, что я заботилась только о тебе? Я-то и здесь могу прожить, я здесь родилась и привыкла, а ты же вымрешь, ты же цивилизованный, балда.
Англичанин заплакал над разбитым идеалом и поклялся завтра же начать готовиться к отъезду.
Вот тут-то обнаружился хрен ему в глотку, чтоб голова не болталась.
Потому что если каждый советский гражданин начнет собираться в Англию, то кто останется здесь.
- Простите, а на каком основании вы хотите эмигрировать в Англию?
- Что значит на ком основании? Я хочу там жить!
- Одного желания мало. Есть закон, есть законные основания. Воссоединение семей, скажем. Ваша семья здесь, вы советский гражданин...
Эта сказка про белого бычка крутилась еще несколько месяцев, пока до несчастного не дошло, что обратного пути в Англию ему, советскому гражданину, больше нет.
Он стал рваться к английскому консулу, перехвачен милицией, отметелен в пикете и строго предупрежден.
Мышеловка захлопнулась крепко.
Когда до несчастной Марины дошло, что Англия накрылась по милости этого беспробудного обалдуя навсегда, она, надо отдать ей справедливость, сразу потеряла к нему всякий интерес. Она отобрала у него получку, продала его золотые запонки, и знакомой дорогой отправилась в кабак - отвести душу.
Со злым весельем предалась прежнему ремеслу, наставляя англичанину рогов куда больше, чем могло уместиться на его незадачливой голове. Домой она приходила отдыхать и переодеваться.
Доведенный до помешательства англичанин поставил ей однажды синяк, какой она предъявила в парткоме и профкоме комбината вкупе с грамотной телегой, и англичанина разобрали на профсоюзном собрании и осудили его моральный облик. Он был на грани шизофрении, не в силах осознать происходящее.
- Посажу на два года, - холодно пригрозила Марина, - а сама останусь в этой комнате.