Карр перестал смеяться. Никогда еще он не испытывал меньше любви к Фэнси, чем сейчас, но нравилась она ему вдвое больше, чем раньше. Он сказал:
— Твоя мама очень умная женщина, я хотел бы с ней познакомиться. И я думаю, что со временем ты станешь кому-то хорошей женой.
— Но не тебе?
Слова сами сорвались с языка, но что сказано — того не воротишь. А он смотрел на нее с загадочной улыбкой в глазах и говорил:
— Нет, думаю, что не мне.
Ее прелестные щечки покраснели. Она устремила на него открытый взгляд больших голубых глаз и сказала:
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Наверное, мы оба думали, что у нас что-то получится, но не получилось. Я поняла это сразу, как только увидела тебя рядом с Элизабет. Ты был в нее влюблен?
Его взгляд стал холодным.
— Давным-давно.
— Был влюблен — это не совсем точно. Я сказала бы, что ты и сейчас в нее влюблен. Вы подходите друг другу, если ты понимаешь, о чем я говорю. Вы были помолвлены?
Он повторил те же слова:
— Давным-давно.
Они шли и молчали. Фэнси думала: «Нельзя же идти две с половиной мили и молчать! Я сейчас закричу, а он решит, что я свихнулась. Как же тихо на деревенской улице, даже мысли слышны». Чтобы нарушить молчание, она сказала:
— Она тоже в тебя влюблена, это я тебе говорю.
Он нахмурился, но не рассердился, потому что положил руку ей на плечо.
— Если у тебя не получится самой, всегда можно обратиться в брачное агентство. А теперь давай не будем говорить обо мне, лучше расскажи про свою маму и про остальных пятерых.
Катерина Уэлби оглядела свою гостиную и подумала, что комната выглядит очень мило. Некоторые вещи пообтрепались, но все еще вполне приличны, как и подобает вещам из Меллинг-хауса. За маленький столик времен королевы Анны ей в любой момент — захоти она продать его — дадут двести фунтов. Как и персидские коврики, он был подарком миссис Лесситер — ну, почти что подарком, с этим никто не будет спорить. В случае чего миссис Мейхью припомнит, как сама слышала, что миссис Лесситер сказала: «Даю миссис Уэлби эти коврики и столик из Голубой комнаты». И еще добавила: «Ими вполне можно пользоваться». Но миссис Мейхью не придется вспоминать, разве что кто-то ее к этому подтолкнет, а Катерина Уэлби подталкивать не собирается. Почти все в Гейт-хаусе досталось ей на несколько спорных основаниях. Она намеревалась обсудить это с Джеймсом Лесситером. В сущности, поэтому она и ждала его к себе на кофе. Все, что есть в Гейт-хаусе, ей предстояло представить как дары его матушки.
Она еще раз огляделась с признательностью и удовольствием. Конечно же, тетя Милдред намеревалась отдать эти вещи ей. И не имеет значения, что занавески выкроены из старых выброшенных штор бог знает какой давности и уже полинявших, но ведь парча-то дивная: на тускло-розовом фоне ровные ряды чуть заметных голубых и зеленых веночков. Парчи хватило и на то, чтобы обить кресла и диван, а диванные подушки вторят по цвету веночкам. Катерина оделась в тон комнате. Зеркало в золоченой раме над камином отразило тускло-голубое платье для домашних приемов, красивые волосы и гордый поворот головы. Тут же она услышала долгожданные шаги, вышла на узкую площадку и распахнула дверь.