Всю ночь легион шел по проселочной дороге, не делая привала. Впереди ехал сам Гарибальди, его начальник штаба Даверио, офицеры, Агуяр. Дорога то петляла по песчаной, иссушенной солнцем степи, местами поросшей чахлым кустарником, то вдруг ныряла в ущелье, то столь же внезапно взбиралась на крутой лысый холм. Офицеры штаба Гарибальди были сейчас и за проводников, они разведывали путь и вели за собой легион.
Рано утром измученные легионеры добрались наконец до города Тиволи. Разместились на старинной полуразрушенной вилле Адриана. Офицеры развели солдат по подземным кельям, где во времена императора Адриана держали рабов. Сами они вооружились лассо и мигом превратились в гаучо. Для Гарибальди, Сакки, Буэно и легионеров-ветеранов, сражавшихся в Южной Америке, это было привычным делом, один Манара был неприятно поражен. Офицеры штаба, пришпорив коней, с веселыми шутками поскакали в степь искать стадо быков. Гарибальди летел впереди, подзадоривая остальных.
- Не армия, а племя ирокезов, - пробурчал Манара. - Да и Гарибальди хорош, скотовод с американского ранчо!
Он повернулся, чтобы не видеть этого постыдного зрелища, и зашагал прочь.
- Не расстраивайтесь, Лучано, мы за все заплатим владельцам до последнего гроша! - крикнул ему вдогонку Гарибальди.
Ровно в час дня сигнал трубы позвал солдат на обед. На поляне уже догорали костры, и легионеры, усевшись полукругом, дружно принялись уминать куски жареной говядины. Крестьяне окрестных деревень, узнав о появлении легиона, сами принесли индюков и кур.
Но весть о прибытии легиона во главе с богопротивным бунтовщиком Гарибальди дошла и до приходского священника. Еще до наступления темноты примчался он в королевский лагерь с мрачной новостью - гарибальдийцы подходят к городу. Генерал Ланца выступил навстречу врагу, торопясь овладеть Палестриной. Правда, собрать офицеров и солдат генералу удалось не сразу - офицеры пировали в домах первых семейств города Альбано, а солдаты пили и веселились в тавернах. Только под вечер оба королевских полка и три эскадрона драгун двинулись к Палестрине. В ранцах солдаты несли ладанки и образки с изображением Мадонны и святого Януария, покровителя Неаполя. Такие же ладанки висели под белыми мундирами на шее у офицеров. И солдаты, и офицеры были суеверны и панически боялись Гарибальди, о дерзостной отваге которого молва разносила были и небылицы.
Гарибальдийцы вошли в Палестрину первыми и окопались на горе Сан Пьетро. Гарибальди в бинокль наблюдал за приближением врага: бурбонцы двумя колоннами подтягивались к городским воротам.