Наконец Гарибальди не выдержал - самовольно перебросил на передовую полк берсальеров под началом Векки.
Темной ночью они незаметно заняли позиции в виноградниках и в крестьянском домике у самой виллы Вашелло.
Как только французы узнали об этом от своих лазутчиков, они открыли по дому ураганный огонь из осадных гаубиц и орудий. Прорыть к нему траншеи саперы не успели, и берсальеры Векки оказались отрезанными от своих. Лишь на третий день в сумерках Векки удалось ползком добраться до крепостной стены. Он решил сам доложить Гарибальди обстановку и попросить у него несколько саперов - иначе им долго не продержаться.
Гарибальди ужинал на вилле Саворелли вместе с Манарой. На столе в большой деревянной миске дымился аппетитный ризотто - вареный рис с мясной подливкой.
Гарибальди подвинул Векки стул и сказал:
- Садитесь, Векки, ризотто и на вас хватит.
Векки не заставил себя упрашивать. Сел, потянулся к миске, но его остановил Манара.
- Не ешь, Аугусто! Я так к этому ризотто даже не притронулся! обратился он к Векки. И тут же пояснил: - До тебя три офицера поели это ризотто, и все трое погибли буквально час спустя.
- Потом - еще пятеро, - сказал Гарибальди. - На войне убивают, Манара.
- Конечно, скорее всего это чистое совпадение, - согласился Манара. И все-таки на твоем месте, Аугусто, я бы не стал его есть.
Но Векки уже накладывал себе на тарелку желтый рассыпчатый рис.
- Что ж, значит, сбудется предсказание цыганки, - сказал он.
- Какое еще предсказание? - забеспокоился Гарибальди.
- В юности цыганка мне нагадала, что я умру в Риме очень богатым. Тридцати шести лет от роду. Так вот, в прошлом месяце мне исполнилось тридцать шесть, я не богат, но для человека, которому суждено умереть, богат даже слишком. Все сходится. Но я фаталист - что записано в книге судеб, то свершится. А пока я умираю с голоду, и этот ризотто так аппетитно пахнет.
И он стал есть еще не остывший ризотто. Манара сокрушенно покачал головой.
- Генерал, - обратился он к Гарибальди, - ради бога, не посылайте его до утра в дело!
Векки не спал две ночи подряд и сытый обед его разморил.
- Поспи на моей постели, - сказал ему Манара. - Пойду проверю посты.
Гарибальди и Векки остались вдвоем. Векки лег, накрылся шинелью и мгновенно заснул. Французские батареи молчали, и Гарибальди подумал, что самое время написать письмо Аните. Он очистил место на столе, взял гусиное перо... "Нет, эта странная тишина подозрительна, уж не замыслили ли французы какой-нибудь каверзы?!" Отложив перо, он встал и по деревянной скрипучей лестнице поднялся на балкон. В ту же минуту французская батарея, словно она только этого и ждала, открыла огонь по вилле. Гарибальди стало спокойнее - привычная музыка.