– Тем лучше! – Несси даже улыбнулся.
– Он тоже студент, учится вместе со мной. Но он родился в Африке.
– Негр? – удивился Несси.
– Почему негр? Но даже если и так, то что? – Нежный голосок зазвенел почти враждебно.
– Разумеется, ничего.
– Видите ли, они немного более ревнивы, чем мы. Вот и все! – добавила она с облегчением.
Несси внезапно поднялся.
– Тогда нам больше не о чем говорить! – сказал он. – Но, по-моему, если человек живет в чужой стране, то должен по крайней мере считаться с ее нравами.
– Но он очень хорошо воспитан! – порывисто воскликнула девушка.
– Слава богу! И все же подумайте. Мне кажется, я тоже хорошо воспитан. Я, например, никогда в жизни никого и ни в чем не ограничивал!.. Всего хорошего!..
И, не протянув ей руки, Несси направился к двери. Но в прихожей все-таки оба одновременно остановились.
– Я даже не узнал, как вас зовут! – сказал он.
– Рени.
– Что ж, Рени, желаю приятно провести время в Африке. Раз дело настолько серьезно.
– Не будьте злым! – сказала она.
Потом, поколебавшись, добавила:
– Почему бы вам не зайти ко мне в среду?.. У меня день рождения.
– В котором часу?
– В семь, восемь, когда захотите.
– Спасибо, подумаю.
И, кивнув ей на прощание, Несси вышел на пыльную, давно не подметавшуюся лестницу.
В среду. Четыре дня оставалось до этой среды. Впервые с тех пор, как он себя помнил, его разум отказывался принять решение. Это было настолько невероятно, что просто повергало его в какое-то внутреннее оцепенение. Сейчас Несси напоминал сам себе странную и беспомощную счетную машину. Все клавиши нажаты, слышно приглушенное жужжание механизмов, нет только того завершающего щелчка, за которым следует результат. Он так и не решил, пойдет в среду на день рождения или останется дома. Разум подсказывал, что, если приложить известные усилия, можно добиться любой, самой недоступной женщины. С какой стати Рени считать исключением? В конце концов, он просто обязан приложить эти усилия, хотя бы во имя того неписаного ритуала, который определяет границы приличий. Но впервые что-то в нем противилось трезвой оценке разума – может быть, чувство собственного достоинства, о существовании которого он не имел никакого понятия. И что это за африканский парень, ставший ему поперек дороги? Неужели он может равняться с ним, с Несси! А если любовь и вправду так слепа, как утверждают глупцы, то, уж во всяком случае, не он будет блуждать в ее лабиринтах. Однако ощущение пустоты, возникшее в нем, когда он впервые увидел Рени, разрасталось. Несси казалось, что он ощущает ее почти физически – может быть, в груди, где-то рядом с сердцем. Он еще не знал, что это – область человеческих страданий, темное и ужасное царство, населенное мрачными тенями и образами.