– Ну вот, и ты меня не понимаешь!.. Я просто хотел быть как все – счастливым и несчастным, нежным и грубым, добрым и злым. Неужели я не имею на это права?
– Да, миленький, да…
– И откуда мне было знать об этом звере? Я даже и не подозревал о его существовании. Мне человека хотелось в себе разбудить, понимаешь?
– Разбудил?
– Нет, Фанни, – ответил Несси. – И все-таки я уже не тот, что прежде… Теперь я по крайней мере знаю, чего мне не хватало.
– Но еще ничего не потеряно!
– Нет! Не надо! – воскликнул Несси. – Сейчас мне этого не вынести.
Некоторое время они молчали. Фанни остановившимся, немигающим, ничего не видящим взглядом смотрела в окно. Да и что там можно было увидеть? Только по-прежнему склоненные от ветра верхушки дальних деревьев.
– Позволь мне что-нибудь для тебя сделать, Несси. Хоть немного. Я так хочу тебе помочь!
В ясных глазах юноши мелькнуло что-то странное. Невероятно, но это напоминало доброту.
– Понимаю, – сказал он. – Тебе хочется помочь себе самой.
Но Фанни словно бы его не слышала.
– Хоть пустяк какой-нибудь, а, Несси? Ты меня просто осчастливишь!
– Боюсь, что мне уже ничего не нужно, – ответил он.
– Подумай, Несси. Здешний главврач – мой двоюродный брат. Он позаботится, чтобы ты жил в нормальных условиях.
– Спасибо. Можешь считать себя счастливой.
Но Фанни не стала счастливой. Наоборот, из больницы она ушла глубоко несчастной. Бедняжка так и не поняла, что Несси никогда не вел себя более по-человечески.
После этого посещения состояние Несси значительно ухудшилось. Он все время лежал, молчал, не прикасался к еде, еще больше похудел. Ясный его взгляд стал нестерпимо острым. Неожиданный кризис продолжался несколько дней, потом Несси вдруг оживился, впервые за долгое время охотно, с аппетитом поел. И попросил вызвать отца. Главврач заколебался. Эти визиты, сделанные из лучших побуждений, явно не шли на пользу его пациенту. Потом, пожав плечами, согласился. Все-таки он обещал Фанни относиться к Несси с особым вниманием. Но разве можно угадать, к чему приведут те или иные человеческие поступки?
Встреча состоялась на следующий день. Завидев отца, Несси замер на пороге и с трудом удержался от желания уйти, но, пересилив себя, храбро вошел в комнату и молча остановился перед ним. Губы его слегка дрожали. Алекси сидел с убитым видом, совершенно седой, его еще недавно острые глаза, казалось, померкли навсегда. Как приговоренные, застыли они друг перед другом на жестких больничных стульях. Приговоренные к тому, чтобы никогда не услышать приговора.
– Как ты, папа?
– Ничего, мой мальчик.