– Не помните, он много денег вынимал, когда расплачивался?
– Нет, мелочь, пересчитал до стотинки и отдал буфетчику. Деньгам он счет знал, на ветер не бросал. Если и позволял себе выпить рюмочку-другую, так только в день получки.
– Выходит, это была его единственная слабость?
– Ну, не такая уж это слабость…
– А не засматривался он на чужих жен?
– Он? – рабочий хрипло рассмеялся. – Да об этом не может быть и речи. Он никогда и анекдотов не рассказывал, не ругался. Праведный был, как бедный Иов, а то и больше. Впрочем, одна бездетная жена трех заменит.
– Вы не помните, что у него было в сетке?
– В какой сетке?
– Так ведь он же сказал, что идет в город купить мяса.
– Да, верно, у него была сетка… Помню, он ее нес. Ну так, наверно, в ней мясо было, что же еще…
– Так. Это все?
– Да вроде все…
– Спасибо и за это, – сказал Димов. – Вы свободны.
Человек поднялся, но по выражению его лица было видно, что он колеблется.
– Хотите еще что-нибудь сказать?
– Да нет, хотел спросить, чем его убили, товарищ Димов?
– Его ударили деревянным колом по голове.
Рабочий задумался.
– Значит, убийца из здешних, – пробормотал он с отвращением. – Если бы это были цыгане, они хватили бы его чем-нибудь железным. А раз деревянным колом – значит из наших. Наши с незапамятных времен деревянными палками молотят друг друга, такая уж привычка…
– Спасибо. А сейчас позовите следующего.
Это был молодой человек, житель Перника.
– Я видел Евтима Дыбева вчера часов около пяти, – начал он. – Видел я его в городе… Он стоял с каким-то человеком и разговаривал. В руке он держал сетку с продуктами.
– Как выглядел этот человек?
– Он стоял ко мне спиной, так что лица его я не мог разглядеть… Мотоциклист…
В кожаной куртке и со шлемом, но шлем он держал в руках…
– Какого цвета?
– Куртка черная, а шлем – не могу вспомнить, вроде бы желтый… Или что-то между желтым или оранжевым…
– Они спокойно разговаривали? Или из-за чего-нибудь ссорились?
– Да вроде говорили спокойно… Если бы ругались, я бы заметил.
– А дальше что было?
– Ничего, я ушел…
Димов задал еще несколько вопросов, но очевидно было, что след никуда не вел.
Капитан понял, что нужно прекратить допрос, а то парень начнет фантазировать.
Они остались одни с начальником в душной комнате – недовольные и подавленные.
Допрос, несомненно, прояснил некоторые обстоятельства, но ничего существенного не дал. Абсурдность убийства становилась все более и более очевидной. А поскольку фактически так не могло быть, то выходило, что до истины еще очень далеко. Димов простился с начальником отдела и в дурном настроении вышел на улицу. Проклятый день никак не кончался, а он знал немногим больше, чем в начале дела. Что бы еще сегодня предпринять? Может, поговорить с вокзальным буфетчиком?