Резко и сильно ударила кисть ели по щеке. В рот попала вода. Даже за шиворот затекла. Холод словно отрезвил. Все вокруг было покрыто предутренней росой. Скоро встанет светило альвов. Это хорошо.
— Ночь. Время троллей, — пробормотал Оттар и ускорил шаги, чтобы догнать Эмму. — Нет, лучше вернуться. Не захочет, применю силу.
И тут он увидел застывшего за сосной человека. Луна просвечивала сквозь хвою, и маленькие глаза берсерка различили длинное темное одеяние стоявшего. Кажется, монах. Откуда? Не игра ли это воображения? Оттар замер, ощетинившись усами. Если тот из плоти — он попробует на вкус его кровь.
Но он резко повернулся, когда услышал сдавленный крик Эммы. Она упала, как подкошенная. Теперь Оттар, не выбирая, шагнул вперед. Ибо возле поверженного тела женщины стоял еще кто-то, вышедший из мрака. Еще враг. Всего двое. Пустяк.
Под его ногами громко треснула коряга. Склонившаяся было фигура выпрямилась. Берсерк заревел и, размахивая секирой, кинулся вперед.
— Стой, Оттар!
Проклятье, кто бы ни был приказывающий ему, он сначала размозжит ему череп, а потом посмотрит, кто это. Но он вдруг ослеп. Боль обожгла. Уже почти не соображая, почти инстинктивно, он взмахнул своей Игль, левой же рукой схватился за торчавший из глазницы под бровью кинжал и шумно ломая папоротник, рухнул наземь, забился в конвульсиях.
Снэфрид без сил опустилась на колени. Последние силы ушли на бросок кинжала. Лысый Оттар. Страшный враг. Был. Она видела в темноте, как кошка, и не могла промахнуться. Подбежал Ги. К ней не подошел, кинулся к Эмме.
— Господи Иисусе! Что ты с ней сделала? Снэфрид казалось, что лес кружит над головой. Не будь Оттара, она бы смогла одним взглядом свернуть шею этой Птичке. А так лишь ударила.
Ги приподнял Эмму, шлепал по щекам, тряс. Снэфрид еле смогла вымолвить:
— С ней ничего. Скоро очнется. А вот он… Ты должен благодарить меня, монах. Я спасла наши жизни.
Он был занят одной лишь Эммой. Поднял ее, бесчувственную, на руки.
— Идем.
Снэфрид поднялась тяжело, как старуха. Но сначала подошла к мертвому берсерку. Лунный свет отразился от его оскаленных зубов. По лысому темени стекали темные потоки крови, как из трещины. Серебристая рукоять нелепо торчала из раны под бровью. У Снэфрид не было сил даже вытащить застрявшее в кости тонкое жало. Это был хороший кинжал. С мерцающим на конце рукояти голубым камнем. Драгоценное оружие. Его имя было Глер — Светящийся. Когда-то она сама отобрала его из общей добычи, еще когда они с Ролло грабили побережье фризов. Жаль будет его оставлять. Хотя… Она улыбнулась. Глер. Пусть останется. Как знак. Ее знак, ее след.