«Час от часу не легче! Сначала пастухи, теперь эта девчонка, которой еще впору в куклы играть! Где же Дюнуа, где де Бон, где Бушаж, где все эти испытанные охотники?»
Король что есть силы протрубил в рог, призывая отставших охотников. Из-за грохота копыт он не слышал, отозвался ли кто-нибудь. Пока же впереди, улюлюкая, , неслись швейцарцы, за ними король и, отставая от него на полкорпуса, – Анна Невиль.
Только случайность помогла королю. Спасаясь от преследователей, олень продрался сквозь чащу и понесся краем болота. Мгновение – и он скрылся в зарослях тростника. Король выехал на пригорок, откуда были видны кружащие по колено в жидкой грязи швейцарские всадники, и внезапно заметил, как у самой воды мелькнула рыжая лисья спина. Тотчас вся свора, сбитая со следа, повернула и понеслась за лисицей, теряясь в лесу. Швейцарцы потянулись за собаками.
Людовик даже крякнул от удовольствия, начисто забыв о девушке. С высоты он видел перебирающегося через болото оленя, позади которого барахталась в жиже черная борзая – та, что никогда не теряла следа.
Анна тоже заметила оленя и, забывая в пылу о короле, взвела пружину арбалета. Щелчок привел Людовика в чувство, он угрюмо взглянул на девушку, но, не сказав ни слова, вновь затрубил в рог и поскакал в обход болотца – туда, где должен был показаться красавец десятилеток. Одинокий лай ошибочно вывел его к тому месту, где олень, переплыв заводь, обессилено вышел из воды и уже готов был кинуться в заросли, но борзая, хрипя и рыча, преградила ему путь.
Могучий самец привалился к сухому стволу, выставив кустистые рога навстречу опасности.
В этот миг подоспел король. Спрыгивая с коня, он уже не сомневался в успехе. Неторопливо вынув длинный охотничий нож, он направился к жертве, но затравленное животное, отчаянно обороняясь, стремительным рывком зацепило борзую рогом и отшвырнуло прочь. Перевернувшись в воздухе, пес с визгом отлетел на десяток футов, упал на спину и, скуля, попытался встать. Из его распоротого живота вываливались розовато-фиолетовые внутренности.
Король испустил короткое проклятие и, сжимая нож, шагнул вперед. Дальнейшее произошло мгновенно. Людовик был смят и едва увернулся от прямого удара рогов, но острые копыта животного уже дробили его голени.
Внезапно обезумевший зверь покачнулся и рухнул, забившись в предсмертных судорогах, из глаз у него потекли слезы. Король с трудом выбрался из-под туши и, покачиваясь, встал на ноги. Из-за уха оленя торчала толстая оперенная стрела. Он оглянулся – позади стояла дочь графа Уорвика с разряженным арбалетом в руках.