Перед самой полуночью я приказал разбудить роту и построиться открытым четырехугольником. Тогда я распечатал коричневый конверт – секретный служебный документ командования! Он содержал тщательно разработанный приказ моей роте об атаке через границу; были точно предписаны маршрут и задачи дня.
Пакет содержал, кроме того, прокламацию Гитлера, которую я должен, был прочесть перед ротой. Люди слушали затаив дыхание, они украдкой переглядывались, но никто не произнес ни слова.
Оставалось еще три часа для того, чтобы распределить боевые патроны и отдать последние боевые приказы командирам взводов и командиру орудия, двигавшемуся в голове колонны. Оставалось целых три часа, в течение которых люди, ничего не подозревая, спокойно спали на рассвете воскресного дня и в течение которых вермахт придвинулся непосредственно к самой границе, а там усталые за ночь советские часовые в дремоте глядели на запад поверх вершин деревьев. Целых три часа, в течение которых миллионы германских солдат нервно закуривали одну сигарету за другой, прикрывая огонь ладонью.
Итак, двести дивизий закончили развертывание. Тысячи командиров рот получили свои конверты. Но каждый приказ был сформулирован по-своему и был предназначен для совершенно определенной части на точно обозначенном участке местности. Только печатные прокламации были одинакового содержания.
У нас еще оставалось три часа…
Целых три часа мимо наших боевых позиций проносились товарные поезда с востока на запад и с запада на восток. Поезда, шедшие с запада, везли в Советский Союз товары широкого потребления и машины. Поезда, шедшие с востока, везли пшеницу и нефть для Германии. Торговое соглашение выполнялось обеими сторонами до самой последней минуты; каждый случай задержки поезда с нашей стороны мог возбудить подозрение.
Однако стрелки часов продолжали двигаться.
Еще два часа.
Еще один час.
Еще тридцать минут.
На той стороне, в деревне у самой границы, заскрипела дверь коровника и загремели бидоны, где-то задорно запел петух. И снова воцарилась полная тишина, какая бывает только ранним утром воскресного дня.
Теперь осталось всего пять минут до начала атаки. Четыре… три… две… еще лишь одна минута.
Воскресенье, 22 июня 1941 года, три часа пять минут.
В воздухе над нами заревели эскадрильи бомбардировщиков Геринга. Над нашими головами, словно чудовищный ураган, с воем проносились снаряды всех калибров, они обрушились па спящие деревни, уничтожали жилые дома и хозяйственные строения, разрывали на части людей и животных. Пламя пожаров озаряло местность и ту узкую полосу, сквозь которую мы мчались на восток.