- Водяной насос, - повторил я.
- Водяной насос, сэр, - повторил он с готовностью.
- Водяной насос, - сказал я, свирепея.
- Нет воды, сэр.
Я бросил трубку на рычаг. Тут уж ничего не поделаешь.
Вспомнилась песенка: "О, Рио-де-Жанейро, чего же там только нет - и днем воды там нету, а ночью света нет." Врет песенка - в Рио как раз все было. А здесь, как говорили классики, явно не Рио.
Подошел к большим, во всю стену, дверям и раздернул шторы. Двери двойные - наружные с припудренными пылью стеклами, внутренние - с сетками против москитов и всякой другой летающей нечисти: мух, ос...Здесь летают даже тараканы и мыши.
Экзотический пейзаж за прямоугольником дверного проема на балкон как картинка фотообоев. Откинули спинки алюминиево-трубчатые плетеные кресла. Балкон, сложенный из квадратов мраморной крошки, повис над небольшим, покрытым коротко стриженной травой двориком с кустами тропических цветов вдоль забора и молодой пальмой в углу.
Далее, через узкую улочку такие же сады и дома с плоскими террасами крыш, выступами балконов, каменными козырьками от солнца над окнами, кубами кондиционеров, врезанных в окна. От бетонных столбов, сквозь густую листву деревьев, в которой можно различить то попугая, то удода, протянулись электрические провода в бахроме изоляции.
В небе парят орлы и коршуны и время от времени беззвучно проплывают горбоносые самолеты, заходящие на посадку.
Обычно эта картинка жарится на солнце, сонлива и недвижна. Сегодня ее оживляет длинный, во весь рост, черный балахон и зеленое платье, вывешенные сушиться на одной из крыш. Налетает ветерок, и балахон взмахивает темными рукавами, обнимая за плечи зеленое платье, они сплетаются-расплетаются, и кажется, танцуют, извиваясь, восточный танец.
"Бо-о-о-ли-и-ит!" - кричит вдалеке разносчик.
Единственное, что резко и сразу напоминает Россию - воробьи. Такие же серо-коричневые и чирикают знакомую песенку, словно чиркают клювом по камешкам.
Сегодня опять будет жарко. За сорок. За плюс сорок. До сорока - терпимо. Каждый градус плюс к сорока - словно добавилось сразу еще пять или десять градусов.
Это третья наша с Ленкой, с моей Аленой жара здесь, далеко от зимы. Да, ровно три года назад вызвал меня наш кадровик, скрестив кисти рук, долго, изучающе смотрел на меня, наконец, произнес:
- Начинай оформляться. Не тяни. Время поджимает.
Глава вторая
В руках кадровика белый лист с подколотой бумажкой. Он погрузился в его чтение.
Я ждал.
Я ждал этого момента несколько лет. Психологическая закалка, опыт неоднократных, пускай, коротких командировок за рубеж научили меня сдерживать эмоции, и я был фатально спокоен - все равно, пока не пройдешь паспортный контроль в Шереметьево, пока не щелкнет замок калитки и ты в самом прямом смысле не переступишь государственную границу, до этого момента считай, что ты никуда не уехал.