В нашей атеистической, бросившей пить державе пошел отсчет новой эпохи, прозванной позже Смутным Временем.
Здесь же не ощущалось праздника, хотя официально не работали госчиновники. По местным обычаям Новый Год, как и в соседней Индии, справлялся по лунному календарю в тот день октября, когда бог Рама вернулся с острова Цейлон после победы над злыми духами.
В советской колонии ритуал новогоднего торжества отрабатывался поколениями загранруководителей и под неусыпным оком профкома-парткома соблюдался в соответствии с рекомендациями и устными пожеланиями сверху.
Состоялся обязательный предновогодний женский чай. Легкий грипп жены торгпреда чуть не испортил все дело, а без первой дамы чай был невкусен и терял всякий смысл. Но слабый пол на выдумки весьма горазд, и вот электрики протянули провода и установили в зале микрофон, а в спальной динамики. Как рассказывала Ленка, поток лести в "прямом эфире" был неудержим, потому что в глаза жену торгпреда еще как-то стеснялись воспевать, тут же обратной связи не было, никто не перебивал, и к микрофону одна за другой, строго по иерархии, подходили сначала жены заместителей торгпреда, потом жены начальников отделов, затем любимицы и, наконец, те, кто приготовил поздравления в стихах, прозе или в виде тоста. Тексты, конечно, заранее были отредактированы строгим цензором - всем составом женсовета. В конце вечера небольшая делегация была допущена в опочивальню и вернулась с радостным известием, что радиопередача удалась и театр одного слушателя создал удачную премьеру, но уж слишком много славословий, нехорошо так, девочки...
На официальный прием в посольстве мы не были приглашены - зелены еще для встреч на столь высоком уровне.
Тридцать первого декабря часов в девять вечера за нами заехали Веховы. На одной машине ехать было удобнее и безопаснее - на три предпраздничных дня город для жителей совколонии был закрыт. Как всегда в это время ожидались выступления местных экстремистов, устраивающий беспорядки в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Действительно, на базарах на стенах общественных сортиров появились черные размашистые надписи "Долой СССР" и "Русские вон из Афганистана!" В остальном проявлений экстремизма не чувствовалось.
В торгпредстве празднично сиял вход, холлы были украшены гирляндами, серпантинами и блестящей мишурой, на стене висела длинная газета, сверстанная по безотказно действующему шаблону - из рекламных картинок выклеивались коллажи, к которым прилеплялись фотокарточки сотрудников торгпредства. У всех одинаково официальные лица, потому что карточки взяты из отдела кадров и сняты специально на визу или анкету. Дима Ушаков планировал на моноплане, который по карману разве что мультимиллионеру, Вася Кузнецов красовался на этикетке одного из лучших сортов кофе, Женя Гуляев был вклеен в монитор компьютера, Арчил Сохадзе вылезал кудрявой стружкой из станка, Володя Айвазян получил фигуру манекенщицы, закутанной в соболя и горностаи, а вот и я рядом с открытым футляром, в котором лежали авторучка и автокарандаш из настоящего золота, такие, что могут красоваться только на столе плей-боя. Под каждым коллажем нескладные стихи с пожеланиями экспортировать, импортировать и всячески увеличивать товарооборот. Вот.