И в октябре жажда действия неуправляемой многоголовой гидры толпы недолго сдерживалась - поток потек по Садовому кольцу. На Крымском мосту притерли к перилам солдатика в бронежилете. Каску он потерял или ее сбили. Его, походя, еще несильно, еще не войдя во вкус, били по русоволосой голове, он вцепился в перила и ждал, скинут ли его вниз, в многоэтажный провал над рекой или пронесет.
На Смоленской площади остановились, оробели - на пути стояла в грузовиках прекрасно вооруженная, защищенная касками, бронежилетами, автоматами и водометами боевая часть. Больше по инерции стали что-то жечь, кидать камни и увидели, что нет не только никакого отпора, а, наоборот, взревели моторы и часть, повинуясь чьему-то приказу, развернувшись на марше ушла, оставив на растерзание водометы и поливальные машины.
Слились с теми, кто был у Белого Дома и ликование достигло той точки кипения, когда обжигающий пар насилия, не встречающий никакого сопротивления, вышел на следующий виток спирали.
Ворвались в здание мэрии, бывшего Совета Экономической взаимопомощи стран соцлагеря, построенного в виде развернутой книги, и вырвали из нее несколько страниц. Другие оседлали грузовики и двинулись к телецентру в Останкино. По пути опять встретили бронетранспортеры, с которыми разошлись, не замечая друг друга в упор.
В тот мирный еще с утра воскресный вечер Москва смотрела футбол и только когда во всем городе, в области, у пол-страны ослепли экраны телевизоров, забрезжило прозрение, что боевые действия между гражданами России идут полным ходом и остановить их некому.
Около телецентра опять помитинговали с мегафонами, потом разогнали грузовик и разнесли вдребезги витрину входа.
- Услышал, что, что-то творится, решил прийти на работу, в телецентр. И надо же - оказался среди осаждавших. Как раз, когда грузовиком разбили вход. Иду с ними. Они мне говорят, парень, ты бы лег, из гранатомета стреляют. Казалось чушью ложится на грязный асфальт, но увидел упавшего простреленного и лег. Пролежал часа полтора. Били с крыш. Выстрелы, автоматные очереди, вход горит. Подъехал бронетранспортер. Еле успел откатиться, иначе раздавило бы меня, как кого-то лежащего рядом, не знаю был ли он раненый или уже мертвый. Месиво мяса, кровь. В бронетранспортере открылся люк. Спрашивают, ты кто? Что отвечать? Русский я. А вы кто? От президента моей страны или спикера парламента? Или того, кто себя объявил еще одним президентом? Отвечаю, я раненый. Помолчали, опять спрашивают, ты кто? Сообразил, отвечаю, журналист. Ползи сюда. Не могу, стреляют. Ладно, мы сейчас долбанем, а ты к нам перебирайся. Долбанули, я успел полпути прокатиться. Попросил повторить. Долбанули еще, да пулеметом по верхам. Втащили в люк. Обыскивают меня, а я обмяк, улыбаюсь просвистела коса пустоглазой мимо.