Гости хрустели пакетами, прикладывали рубахи к груди, Жуков тоже приложил и спросил:
- Это когда ж ее надевать?
- Всегда! - отвечал Хрущев с восторгом. - Я вот повседневно такую под кителем ношу. - И, расстегнув китель, всем показал вышитую грудь. - Хотя не видно сверху, а мою хохлацкую душу греет. Думаю, что и с командармами в точку мы попали, кто тут не хохол щирый? Терещенко - хохол, Чарновский оттуда же, Рыбко - и говорить нечего, Омельченко со Жмаченкой - в обоих аж с носа капает. Ты, Галаган, вообще-то у нас белорус... А Белоруссия - она кто? Родная сестра Украины, их даже слить можно в одну. Вот я только про Кобрисова не знаю - тэж, як я розумию, хохол?
- Никак нет. С Дону казак.
- С Дону?.. Ну, в душе-то - хохол?
- И в душе казак.
- Та нэ брэши, - Хрущев на него замахал руками. - Почему ж я тебя за хохла считал? У нас это, помню, в Донбассе жили такие, Кобрисовы, шахтерская семья, дружная такая, передовая, так ни слова кацапского, все украинскою мовою.
- Бывает, - сказал Кобрисов. Против дури, знал он, лучшее средство дурь. - А в моей станице Романовской три куреня были - Хрущевы, так по-хохлацки и не заикались, все по-русски.
- Притворялись они! - все не унимался Хрущев. - А может, матка от тебя утаила, шо вы хохлы?
- Матка-то, вроде, говорила, да батько разубедил. А я его больше боялся. Так уж... Ну, а за подарок - спасибо.
- Это женщин наших, славных тружениц, благодарите, - объяснил Хрущев. Лучшие, значит, стахановки с харьковской фабрики "Червонна робитныця" наш заказ выполняли. В неурочное время, в счет сверхплановой, понимаете, экономии. Специально для командармов-украинцев.
- Выходит, не для меня, - сказал Кобрисов. И, чувствуя на себе всеобщие взгляды - настороженные, любопытствующие, - он прошел к пустой скамье и положил сверток.
- Нет, ты носи, - сказал Хрущев. Он имел счастливое свойство не замечать производимых им неловкостей. - Носи, Кобрисов, рано или поздно, а мы тебя в хохлацкую веру обратим.
Жуков, прогнав жесткую, волчью свою ухмылку, отодвинул сверток на край стола, расчистив место для рук, сцепил их в один кулак, поиграл большими пальцами.
- Так, полководцы. Оперативную паузу заполнили. Командующий, слушаю ваш доклад.
Кобрисов, оборачиваясь к карте через плечо, взмахивая указкой, казавшейся в его руке дирижерской палочкой, доложил:
- Двадцать четвертого августа, с разрешения командующего войсками фронта, захватил плацдарм против города Мырятин. Через неделю, именно второго сентября, еще один плацдарм - южнее, восемь километров ниже по Днепру. Впоследствии эти два плацдарма удалось соединить. Одновременно, силами шести стрелковых полков, двух дивизионов самоходных орудий, при поддержке авиации фронта выдвинулся клиньями севернее и южнее Мырятина, создавая угрозу окружения. Основные же силы армии... - Он замолчал на миг и услышал повисшую тишину, даже различил в ней шелест листвы. - ...можно считать, всю армию повернул правым плечом на юг, в направлении - Предславль.