доставалось брать Обоянь или Сумы, те малые городки, которые никого особенно не обрадуют, не слишком прогремят в приказе Верховного, но о которых никто не услышит, что пришлось их оставить. Он был из "негромких командармов", кого мог отметить лишь проницательный глаз, умеющий читать скупые строчки: войскам генерала N "удалось продвинуться на 12 км... Удалось закрепиться..."
- При случае - возьму, - сказал Кобрисов, никак не намереваясь этого делать.
- Хорошо, Фотий Иваныч. Думай сам, по обстоятельствам. Я почему спросил - как бы не пришлось тебе слишком потратиться на этот Мырятин. Мы же главным делом о Предславле думаем - ну, и на твои силы тоже рассчитываем.
- Останется моих сил достаточно. Да я вот свою артиллерию - тяжелую, гаубичную - на этом берегу оставляю. Будет из-за Днепра дуэль вести через наши головы.
- Ты уже себя за Днепром чувствуешь? - усмехнулся Ватутин.
- Честно скажу вам, Николай Федорович, - как бы приоткрыл свои карты Кобрисов, - я на ваше разрешение уже так настроился, что мой седьмой кавкорпус уже на подходе к переправе. И сам я одной ногой там, хоть через час отбуду...
- А если б я не разрешил?
-- А почему б вы не разрешили?
Ватутин помолчал и спросил:
- Ладно. А как насчет танков?
Вот для этого-то вопроса - о танках, о шестидесяти четырех возлюбленных его "коробочках", "примусах", "керосинках", "тарахтелках", - и готовился весь разговор, и ответ на него был приготовлен - с долгим тягостным вдохом:
- Эхе-хе, танки... Я так думаю, они вам на Сибеже больше понадобятся.
- Что-то слишком ты добрый. Неужели от души оторвешь для Терещенки?
- Да ведь все равно отберете, - сказал Кобрисов безнадежно.
- Пока не отбираем...
- Отберете, наперед знаю. Я ведь для некоторых - копилка резервов. Как что, так: "Дай, Кобрисов, твоих таночков на недельку. Что там у тебя еще хорошенького есть?.."
- Возможно, что так оно и будет, - перебил Ватутин. - Но пока, я считаю, танков у Терещенко достаточно.
- Живут же люди! Танков у них достаточно! Николай Федорович, чего и когда на войне хватает? Только того, что применить нельзя.
На этот выпад - против Терещенко и всех, кто его поддерживал, - Ватутин отвечать не стал. Вместе с тем Кобрисов так настойчиво и с такой безнадежной печалью прямо-таки навязывал свои танки, которые на Сибеже применить нельзя, что уже невозможно было не отказаться от них наотрез:
- Я сказал: пока что они твои.
- Посоветуете их тоже переправить? - спросил Кобрисов с невинной ноткой готовности.
- Фотий Иваныч, ты мне только что про этот Мырятин сказал, и уже тебе советы подавай. Завтра обратись. Я подумаю. Может, еще какие соображения появятся. Желаю тебе успеха.