И вот теперь, озаряемый первыми лучами солнца, я топал по пустынному переулку, волоча на плече свою "сумку провинциала". До начала моего первого полноценного рабочего дня оставалось еще часа три – а я уже хотел, чтобы он поскорее закончился.
Первые же звуки несносно-нежнейшего "Эльфийского рассвета", вкрадчиво прозвучавшие в спальне, заставили Айлэринель отреагировать мгновенно. Не просыпаясь, она изо всех сил швырнула подушку в будильник:
– Заткнись, негодяй!
Утренний дух, оскорблено замолчав, истаял, унося с собой музыку, переливы восхода, запах цветов – словом, всю композицию, которую она так не любила. Но пытаться снова заснуть было бессмысленно – после такого присниться могут только кошмары: барак, холод, пробирающий до костей, вонь и первые такты все того же "Эльфийского рассвета" – лагерная побудка... Она, обреченно вздохнув, села на кровати – всегда скверно, когда утро начинается с "Эльфийского рассвета". Тряхнув головой и кое-как сосредоточившись, Ринель прогнала с потолка звездное небо, и спальню залил неяркий солнечный свет. В общем, идея Айронда с этим пентхаусом оказалась не таким уж и бредом, вот только поймать управляющего-домового и объяснить ему, что она покинула эльфийский загородный поселок и поселилась в человеческом доме вовсе не для того, чтобы и здесь ее доставали дурные вкусы соотечественников. Пусть сменит настройку – она имеет такое же право, как и все жильцы, просыпаться от светового сигнала...
Но, собственно, раз уж проснулась – надо вставать. Контрастный душ, две-три чашки руты – и можно начинать думать о будущем. Например, об этом нескладехе, которого столичная бюрократия совершенно некстати им подложила. Вспомнив вчерашнее, Ринель поморщилась: подавая заявку на специалиста, меньше всего она рассчитывала увидеть такое... Ребята, конечно, за него заступаются, и это понятно: в конце концов, он станет ее головной болью, а не их. Ринель вздохнула и направилась умываться. Бормотунчик последовал за ней, непрерывно бубня утренние новости, начиная с обращения Президента и кончая сообщениями из горячих точек. Она на миг прислушалась, подумывая, не осветить ли зеркало, когда речь зашла о городских новостях, но, слава Звезде, вчерашний их выезд остался без комментариев в прессе. Чашка руты, тарелка жидкой каши из сухих подсахаренных лепестков солнечника с орехами, еще чашка руты... Теперь можно было отправляться на работу. Времени было достаточно, и Ринель, вместо того чтобы воспользоваться зеркальным коридором, решила проехаться по утренним улицам. Метеобюро должно было прогнать уборочные тучи уже два часа назад, и сейчас было самое приятное время – чистота, тишина, свежий воздух...