Под конец я ее спросил:
– Вы получали что-нибудь от Джулии?
– От Корделии вот только на прошлой неделе, а они там вместе с самого первого дня, и Джулия приписала привет в низу страницы. Поживают обе хорошо, правда, где это, им писать нельзя, но отец Мемблинг читает между строк, он говорит, что в Палестине они, а Брайди со своим полком тоже там, вот как все удачно получилось. Корделия пишет, они ждут с нетерпением, когда можно будет после войны вернуться домой, да мы и все ждем того с нетерпением, вот только доживу ли я, это уж как бог даст.
Я пробыл у нее полчаса и, уходя, посулился навещать почаще. Спустившись в холл, я удостоверился, что ничего не сделано; Хупер встретил меня с виноватым видом.
– Им понадобилось срочно уйти за соломой для тюфяков. Я не знал, но мне сказал сержант Блок. Не уверен, что они вернутся.
– Не уверены? А какое приказание вы отдали?
– Ну, я сказал сержанту, чтобы он привел их обратно, если будет смысл возвращаться, то есть если останется время до обеда.
Было без малого двенадцать.
– Вас опять надули, Хупер. Солому можно получить в любое время до шести вечера.
– Вот черт, извините, Райдер. Сержант Блок…
– Я сам виноват, что ушел… Соберите ту же команду сразу после обеда, приведите сюда и не отпускайте, пока работа не будет сделана.
– Есть. Железно. А вы правда бывали в этом доме раньше?
– Правда. Это дом моих близких друзей. – И когда я произнес эти слова, они прозвучали, на мой собственный слух, так же странно, как некогда слова Себастьяна, когда он сказал не «Это мой дом», а «Здесь живет наша семья».
– Непонятно, ей-богу, одно семейство в таком домище? Какой в нем прок?
– Штаб бригады, мне кажется, нашел в нем какой-то прок.
– Да, но не затем же он был построен, верно?
– Верно, – ответил я. – Он был построен не затем. По-видимому, в этом и состоит одно из удовольствий от строительства дома, как и от рождения сына: в неведении, каким он вырастет. Не знаю. Я никогда ничего не строил; и я утратил право наблюдать, как растет мой сын. Я бездомный, бездетный, никем не любимый пожилой мужчина, Хупер. – Он посмотрел на меня, не зная, всерьез я говорю или шучу, решил, что шучу, и расхохотался. – А теперь ступайте в лагерь, да не попадайтесь на глаза батальонному, если он уже вернулся с рекогносцировки, лучше пусть никто не знает, что мы ухлопали утро впустую.
– Окей, Райдер.
Оставалась еще одна часть дома, где я до сих пор не побывал, и теперь я направился туда. В часовне не заметно было следов недавнего запустения; краски в стиле модерн были все так же ярки, перед алтарем, как прежде, горела лампада в стиле модерн. Я произнес молитву, древний, недавно выученный словесный канон, и ушел. По пути в лагерь под звуки обеденного горна я думал так: