Но сейчас она направилась к нему.
Комнату, где чаще всего можно было отыскать Террза, вардрулы называли словом, переводимым на лантийский как Обитель. Это была небольшая пещера природного происхождения, стен которой не коснулся резец. Располагалась она под холмами Назара-Сина, то есть в самой древней из обитаемых частей лабиринта. Это был тупик в конце очень узкого извилистого перехода - место труднодоступное, хотя в Обители не было двери, так как ни о каких воротах, решетках, запорах и о чем-либо подобном вардрулы не ведали. Занавеси, скрывавшие некоторые покои, вывешивались исключительно для того, чтобы охранить уединение. Как бы ни была Обитель уязвима, здесь хранились самые ценные для вардрулов, почти священные реликвии патриарха Террза Фал-Грижни книга, пергаментный свиток, дневники и золотая пластина, которые Верран и Нид принесли с собой, спасаясь из Ланти-Юма много лет назад. По этим единственным образцам лантийской письменности Верран учила сына читать, и впоследствии не раз об этом пожалела. Отцовские дневники разожгли тщеславие юного Террза, который поставил себе целью приобщиться к Познанию. На протяжении пятнадцати больших венов сын Грижни трудился над этим, и чем чаще он терпел неудачи, тем крепче становилась его решимость, и сейчас он почти все время упражнялся в магической науке. Он почти поселился в Обители, и порой Верран не видела его целый малый вен. Она сочувствовала разочарованиям сына, втайне страшась его успехов.
Вот они, слева от нее, эти фрески. Хотя она давно их не видела, детали неизгладимо врезались в память. Она могла представить себе эти сцены в мельчайших подробностях, не нужно было и смотреть. Но отчасти из любопытства, отчасти из желания проверить четкость своих воспоминаний Верран повернула голову, чтобы снова взглянуть на барельефный портрет мужа, выдержанный в черно-серых тонах. Вот он стоит, великий Террз Фал-Грижни, и она внутренне напряглась, ожидая неминуемый острый укол в сердце. Но его не последовало, и она остановилась, чтобы понять причину. Грусть, сожаление, тягостное ощущение невосполнимой потери и желание снова быть вместе - да, все это осталось. Но былое отчаяние утихло, чувство утраты притупилось. "Странно, - подумала она, - все начинает казаться нереальным, подобным сну. Еще несколько больших венов здесь, внизу, - и я начну сомневаться в том, что это все действительно когда-то произошло. И этот барельеф, а не сила моей памяти, станет подтверждением реальности прошлого".
- И это будет неверно, ибо глаза у него были другие, - произнесла Верран.